Алгебраист

«Формальные насельнические войны – это что-то вроде дуэлей в гигантских масштабах, – сказал ей Фассин; полковник слегка повернулась к нему. – Обычно они связаны с какими-либо эстетическими разногласиями и нередко становятся последним этапом в споре о планетопланировке».

«Планетопланировке?»

«Обычно разногласия возникают по поводу числа поясов и зон у планеты. Как правило, одна сторона настаивает на четном количестве, а другая – на нечетном».

«Планетопланировка? – повторила полковник, словно не расслышала в первый раз. – Никогда не думала, что на газовых гигантах возможна планировка».

«Насельники утверждают, что могут менять число полос у планеты, если для этого есть достаточно времени. Никто не видел, как они это делают, но от этого ничего не меняется – они продолжают утверждать, что могут. Но дело ведь не в том, могут или не могут, а в самом принципе. В каком мире мы живем – вот в чем вопрос».

«Чет или нечет?»

«Именно. А формальная война и призвана разрешить этот спор».

Еще один залп. На этот раз корабль сотрясся еще сильнее, и несколько детей-рабов вскрикнули от резкого грохота. Гребни инверсионных следов выпрыгнули со всех сторон, образовав конический туннель в плетеных небесах перед кораблем.

«А еще войны возникают из-за разногласий о том, под флагом какого цвета должен участвовать в гонках тот или иной газовый клипер».

«Война из-за этого? – В голосе Хазеренс слышался неподдельный ужас. – Они что, никогда не слышали о комитетах?»

«Нет-нет, у них есть и комитеты, и собрания, и правила ведения дебатов. Этого добра у них сколько угодно. Но вот заставить насельников придерживаться принятого решения, если оно не отвечает их интересам, даже если предварительно они своей жизнью поклялись придерживаться его, довольно трудно – как в этом мире, так и в любом другом. А потому споры постепенно становятся все более громкими. Формальные войны – это всего лишь насельнический эквивалент Верховного суда, последней инстанции. А еще вы должны понять, что у них нет постоянных вооруженных сил как таковых. В промежутках между войнами дредноуты и другие военные штучки обслуживаются энтузиастами, клубами. И даже после объявления формальной войны клубы попросту разрастаются: туда записывается больше членов. Клубы делают заявления и выступают таким образом, что вы или я вполне могли бы принять их за самые настоящие военные власти, но официального статуса они не имеют».

Полковника передернуло, словно она столкнулась с чем-то бесконечно отвратительным.

«Какая мерзость».

«Но у них это, кажется, работает».

«Глагол „работать“, – послала Хазеренс, – как и множество других широко используемых слов, похоже, обрастает иными значениями, когда речь заходит о насельниках. Как же они решают, кто одержал верх в том или ином из этих нелепых конфликтов?»

«Иногда по количеству убитых, иногда по числу уничтоженных или поврежденных дредноутов. Но чаще все заканчивается заранее оговоренным порогом изысканности».

«Порогом изысканности?»

«Хазеренс, – сказал Фассин, поворачиваясь к ней, – вы хоть что-то читали о насельниках? Все это время в…»

«Кажется, я встречалась с упоминанием этой концепции, но в то время отбросила ее как чересчур причудливую. Неужели она и в самом деле действует в таких делах?»

«Она и в самом деле действует».

«Значит, они без войны никак не могут договориться о цвете флага на корабле, но в то же время легко договариваются о том, что исход войны будет определяться таким неопределенным понятием, как „изысканность“?»

«Ну, на этот счет разногласий не бывает. У них есть для этого алгоритм».

Еще один страшный удар потряс «Штормолом», словно ударили в расколотый колокол. Тонкие раскручивающиеся следы прочесали небо перед ними.

«Алгоритм?» – спросила полковник.

«Изысканность – это алгоритм».

На экранах они увидели, как синяя цель вздрогнула, когда в нее вонзились десятки ракет. Хазеренс бросила взгляд на Айсула, который пытался выдувать алые колечки дыма и протыкать их ободковой рукой.

«И всем этим руководят клубы, – сказала она. – Состоящие из энтузиастов».

«Да».

«Клубы?»

«Большие клубы, Хазеренс».

«Так, может быть, именно поэтому их военная техника так смехотворна?» – спросила она.

«А она смехотворна?»

«Фассин, – сказала Хазеренс с недоумением в голосе, – по их словам, они населяют мир со времени реионизации и с тех самых пор строят свои дредноуты, и однако, эта учебная цель расположена меньше чем в дюжине километров, а в каждом залпе – тридцать шесть ракет…»

«Тридцать три. Одна из башен не действует».

«Не в этом дело. Они поражают эту совершенно неподвижную цель только каждой второй или третьей ракетой. Это просто смешно».

«Существуют правила, ритуалы».

«До нелепости снижающие эффективность вооружений?»

«Отчасти да. Никаких управляемых ракет, все орудия и системы наведения на цель основаны на древних технологиях, никаких реактивных двигателей для дредноутов, никакого лучевого оружия».

«Это напоминает дуэли на древних пистолетах».

«Ну вот, вы начинаете понимать».

«И все это имеет целью поддерживать военную форму на случай агрессии извне?»