Алгебраист

Обед с Салом, его женой, их сожителями и некоторыми деловыми партнерами, включая (среди последних) вуля, джаджуэджейна и квейапа. Разговор крутился вокруг новых нападений на отдаленные аванпосты, трудностей со связью, ограничений в передвижениях: обсуждалось, кто выиграет, а кто проиграет от нового чрезвычайного положения (никто из сидевших на разных диванах и мысли не мог допустить, что речь идет о чем-то большем, чем временный отказ от пустячных свобод). Полковник Хазеренс молча сидела в углу, не нуждаясь во внешнем питании («Благодарю вас»), но довольная, даже польщенная тем, что присутствует здесь, пока они подкрепляются, соединяются разговорным способом и совокупляются способом социальным; она же тем временем продолжала свои исследования (столь необходимые!), просматривая на экране информацию о Наскероне и его знаменитых насельниках.

Выпивка, опьяняющая еда, наркочаши. Собравшихся развлекала труппа акробатов-людей на залитом светом пространстве за балконом столовой.

– Да нет, я серьезно! – закричал Сал своим гостям, показывая на акробатов, которые раскачивались в воздухе на канатах и трапециях. – Если они упадут, то почти наверняка погибнут! В воде столько воздуха, что плавать в ней невозможно. Сразу идешь на дно. Тебя затягивают подводные воронки. Да нет же, идиотка! – сказал Сал жене. – Для дыхания воздуха там недостаточно.

Часть гостей ушли. На позднюю выпивку остались только люди. Путь в комнату охотничьих трофеев Сала через коридоры, слишком узкие для полковника Хазеренс (она не возражает: «Вы спать – всем спокойной ночи!»). Жена Сала отправляется в кровать, сидят лишь несколько человек. Скоро их уже только двое, а над ними – набитые, покрытые лаком, засушенные или помещенные в футляры головы зверей с десятков планет.

– Ты видел Таинс? Перед уничтожением портала?

– Мы с ней обедали. За день или два. В Эквабашне.

Фассин махнул рукой, указывая куда-то в сторону Боркиля. Из дома были видны огни Эквабашни – тонкий красный штриховой след, уходящий в небо, иногда, странным образом, более четкий в вышине, когда атмосфера внизу была подернута дымкой, а маяки с высоты светили вниз под острым углом через разреженный воздух.

– Как она – в порядке? – спросил Сал, потом закинул назад голову и слишком громко рассмеялся. – Разве это важно? Это ведь было два века назад. И все же.

– Была в порядке.

– Хорошо.

Они выпили. Коньяк. Тоже с Земли, с давних-давних времен. Из дальних-дальних краев.

Фассин поплыл.

– Черт, – сказал он. – Я поплыл.

– Поплыл? – спросил Салуус.

– Поплыл, – сказал Фассин. – Знаешь, когда у тебя голова вроде как начинает плыть, потому что ты вдруг думаешь: «Эй, я же человеческое существо, но я в двадцати тысячах световых лет от дома, и мы все живем в гуще каких-то сраных инопланетян и супероружия и среди всего этого безумного водоворота галактической истории и политики!» То есть я хочу сказать, разве это не фантастика?

– Как ты сказал – воспарил? Полетел? – сказал Сал; вид у него был искренне недоуменный.

– Нет, поплыл! – закричал Фассин.

Он никак не мог поверить, что Салу такое выражение в новинку. Ему казалось, что оно известно всем. Некоторые (вообще-то, большинство, если задуматься; так, по крайней мере, ему говорили) никогда не плавают, но многие – да. И не только люди. Хотя насельники – обратите внимание – никогда. У них и слова-то такого нет.

– Никогда не слышал, – признался Сал.

– Ну, я думаю, тебе и негде было.

– Слушай, хочешь, я тебе кое-что покажу?

– Показывай скорей, мне охрененно интересно.

– Идем.

– В последний раз я слышал, что…

– Мы решили об этом больше не говорить.

– Блин! Договорились. Тотальная забывчивость. Ну, давай показывай, что ты там хотел показать.

– Иди за мной.

– Иду, не морочь мне яйца.

Фассин последовал за Салом через потайную дверь. Задумайся он об этом хоть на секунду, наверно, что-нибудь в таком роде и представил бы себе: много дерева, мягко мерцающие озера света, всякие штуковины в рамках, стол размером с комнату. В одном из углов он увидел странного вида перекрученные крупные куски сверкающего металла или другого блестящего вещества. Фассин догадался, что это были куски космических кораблей.

– Вон она.

– Где? На что я должен смотреть?

– Вот на это. – Сал взял в руку небольшой скрученный кусок металла, вмонтированный в деревянную подставку.

Фассин изо всех сил старался подавить охватившую его дрожь. Он вовсе не был так пьян, как пытался изображать.

– Ну и эт’ у тебя што? – Он, конечно, переборщил, но Сал, кажется, ничего не заметил.

Салуус ткнул куском необычного металла чуть не в самый нос Фассину:

– Это та самая херовина, что я утащил с разбитого корабля, старина. – Сал посмотрел на металлическую штуковину в своей руке, проглотил слюну и глубоко вздохнул; губы его задрожали. – Это то самое, что…

«Ну, сейчас этот мудила расплачется», – подумал Фассин. Он похлопал Сала по плечу.