Алгоритм другой реальности (СИ)

Скользнув под лестницу, Риз спокойно дожидается, пока его очередная жертва спустится вниз, затем обезвреживает её тем же способом, что и первую, и движется дальше. Он поступательно обходит весь первый этаж, и, наткнувшись на двоих молодчиков с автоматами, сидящих перед охранными мониторами, без колебаний пускает в расход. На втором этаже располагаются четыре комнаты, но лишь из-за одной двери смутно слышатся голоса и угадывается движение. Риз, на всякий случай, проверяет остальные помещения, прежде чем приблизится к нужной ему двери. Сняв с подоконника небольшую стеклянную вазу, он поднимает ее на вытянутой руке и роняет на пол. Слышится звон разбитого стекла, и голоса внутри тут же затихают, Риз слышит шаги, направляющиеся к двери. Человеку, выглянувшему в коридор с автоматом наизготовку, он простреливает колени, и за долю секунды оказывается внутри. Первое, что выхватывает периферийное зрение – в ужасе распахнутые глаза девочки-подростка, что сидит у окна, прикованная наручниками к стулу; по счастью, внутри остался только один из бандитов, и Риз успешно выводит его из строя также своим излюбленным способом.

Спустя четверть часа, Ингрид и Эми Кьюсак сидят на заднем сидении его авто, обнявшись и тихо всхлипывая, а он спешно набирает номер Картер.

- Картер, у меня тут семья Кьюсака, мне удалось их вытащить. Пришли кого-нибудь на Форест-авеню, к бистро «Вэлли», кого-нибудь, кому можно доверять.

- Хорошо, сейчас отправлю двоих из нашего участка, на них можно положиться. Слушай, Джон… - голос Картер на секунду прерывается, и у Риза все внутри сжимается от недоброго предчувствия.

- Что там у вас?

- Переговоры слишком затянулись. Террористы потеряли терпение и посадили четверых заложников в морозильную камеру.

- Финч один из этих четверых? – голос Риза звучит отрывисто и абсолютно без эмоций. - Как вы узнали, кто именно попал в их число?

- Некоторое время назад федералам удалось протянуть видеокамеру через вентиляционное отверстие, и с тех пор мы можем видеть и слышать все, что происходит внутри.

- Ты вроде говорила, что они собираются выполнить требование этих парней? В конце концов, на кону жизни шестнадцати человек против одного потенциально опасного террориста, который окажется на свободе.

Картер секунду молчит, потом, кашлянув, произносит, уже не пытаясь скрыть тревогу и напряжение в голосе.

- Все как-то слишком усложнилось, и я не могу понять почему. Мне с трудом удается раздобыть хоть какую-то информацию о происходящем, я все время натыкаюсь на жесткие препоны. Департамент полиции полностью отстранили от дела, мы на подхвате, просто ждем, что будет дальше. Только что мне удалось узнать, что возможно, и даже очень вероятно, будет штурм.

У Риза на секунду темнеет в глазах.

- Они там совсем спятили? Открывать стрельбу в закрытом помещении, полном невинных людей – скольких заложников они угробят в процессе? Какого черта вообще происходит, Картер?!

- Я не знаю. Попытаюсь еще кое-что разузнать до твоего приезда.

За все время ожидания полиции, Риз едва перекидывается парой фраз с Ингрид Кьюсак – говорит, что они с дочерью в безопасности, и полиция уже в пути, передавая ей на заднее сидение бутылку с водой, хранившуюся в бардачке, и отвечает нечто невразумительное на вопрос о муже. По счастью, Ингрид не задает больше вопросов, у нее есть дела и поважнее – Эми не произнесла ни слова с момента освобождения, девочка явно в шоке, так что мать пытается ее напоить и разговорить.

На самом деле, это очень непросто. Непросто сохранять внешнее спокойствие и заниматься тем, чем должен заниматься, в то время как внутри вопят и корчатся, подобно запертым в клетке диким животным, сотни мыслей и эмоций. Это называется «профессионализм», но Риз, скорее, назвал бы это «самоотречение». То, что делают они с Финчем. Финч запрограммировал Машину так, чтобы она игнорировала опасность, грозящую лично ему, а когда Машина все-таки выдала его номер, он даже не сказал об этом напарнику, чтобы тот целиком и полностью сосредоточился на Кьюсаке. Сам Риз готов был без колебаний защищать, даже ценой жизни, совершенно незнакомых ему людей, становясь между ними и тем, что им угрожало. Но он не был готов защищать их ценой жизни Финча, его самоотречение не простиралось настолько далеко. Финчу изначально было не место на первой линии, и в те, к счастью, редкие моменты, когда он там оказывался, Риза настигало ощущение абсолютной и категорической неправильности происходящего. Если бы Финч работал на правительство, его бы и близко не подпустили к оперативной работе, он, скорее всего, сидел бы в самом безопасном офисе, которое только разведка смогла бы для него найти, и у него наверняка была бы серьезная личная охрана, учитывая его ценность. Интересно, он сам когда-нибудь задумывался о том, какую ценность представляет собой? Сам Риз и подобные ему агенты были всего лишь расходным материалом, и тут не было ничего обидного – кто-то должен был делать эту работу, и они пошли на это по доброй воле. Но таких, как Финч, следовало сохранить любой ценой.