Алгоритм смерти

Здесь не было места героизму. Любой массовый натиск на боевиков исключался вследствие невозможности скоординировать действия, а также сознания того, что это тотчас же приведет к массовой гибели. В воздухе все еще висел запах порохового дыма. Он был чем-то вроде гормона трусости, душившего на корню любые попытки к действию. Пойти на дула автоматов означало бессмысленную смерть, в то время как за стенами торгового центра рассредоточивались спасатели и военные.

Никки Свэггер подумала, что с воздуха торговый центр чем-то напоминал бристольский автодром. Огромное нелепое сооружение, выросшее на голом месте, своей странной формой автоматически затрагивало струнки патриотизма и самопожертвования у всех, кто смотрел на него с высоты. Комплекс был опутан сетью шоссе, ведущих к нему со всех окрестностей. Сейчас он напоминал автодром в день гонок: суета, суета, суета. Со всех сторон подъезжали машины, извергающие иллюминацию, которая озаряла вечерние сумерки хаотическим узором красно-синих вспышек. Из машин выскакивали деловитые люди в черном, быстро занимавшие позиции в укрытии. Вся картина пульсировала энергией, целеустремленностью, сосредоточенностью, высоким уровнем подготовки и сложным тактическим замыслом, однако не происходило ровным счетом ничего. Целая флотилия красно-белых карет «Скорой помощи» и прочих машин чрезвычайных служб собралась на одной из стоянок. За кольцом оцепления все шоссе были полностью забиты, и прибывающим отрядам правоохранительных органов приходилось бороться с пробками, прокладывая себе дорогу к торговому центру.

В наушниках Никки услышала голос Марти, ведущей в студии:

— Никки, великий Обоба устраивает брифинг.

— Не сомневаюсь, первый из многих.

— Он ничего толком не сказал, только то, что какие-то неизвестные захватили заложников, была стрельба, есть раненые, часть посетителей была эвакуирована из торгового центра.

— Ха, — усмехнулась Никки, — а кто этого не знает? Обоба назвал какие-либо временные рамки?

— Он только сказал, что к месту стягиваются полицейские со всего штата, федералы также подключаются, однако ситуация по-прежнему остается неясной. Никаких сведений о числе пострадавших, никаких временных рамок, никаких заявлений о позиции властей, ничего, кроме обычной пустой брехни «полтинника».[10]

Никки знала, что такое «полтинник», — она на протяжении пяти лет освещала работу полиции Бристоля, штат Вирджиния. Однако этот Обоба был такой брехун, каких еще поискать. Красивый, обаятельный, он быстро запоминал имена журналистов, знал, какие телекамеры и освещение используются, и умел сам наносить себе на лицо грим. Никки шутила: «Для полицейского он знает о гриме больше, чем кинодива».

Но она понимала, что происходящее сейчас важно не только для честолюбивого Обобы, но и для нее самой. Поработав некоторое время в корреспондентом газеты города Кейп-Корал, штат Флорида, Никки устроилась в редакцию новостей телестудии WFF в Сент-Поле. Этот сенсационный материал мог открыть перед ней дорогу в общенациональную телесеть, в Вашингтон или даже Нью-Йорк.

Никки взирала на происходящее с высоты две тысячи футов, находясь на борту вертолета телестудии, прозванного «страхолетом», потому что все боялись на нем летать. Обычно вертолет направляли на место дорожных аварий, но сейчас под управлением капитана Тома за штурвалом он кружил над торговым центром, а сзади Ларри Соумс и Джим Диль работали с телекамерами, отправляя изображение в студию, а оттуда на весь район большого Миннеаполиса. Никки надеялась, что сегодня Том не прикладывался к бутылке, и проклинала морскую пехоту Соединенных Штатов, в которой он когда-то служил, потому что именно благодаря этому Том устроился в телестудию, так как директор тоже в прошлом служил в морской пехоте. При этом Никки предпочитала не заострять внимание на том, что и сама имела некоторое отношение к морской пехоте, через своего отца, вследствие чего, по всей видимости, она и получила эту работу. По большому счету, телестудия представляла собой форпост морской пехоты на холодном севере Среднего Запада.

— Никки, я бы предпочел подняться еще на пару тысяч, — сказал капитан Том. — Оставаться так низко опасно.

Никки показалось, что он как-то неестественно комкает слова, однако полной уверенности у нее не было.

— Том, давай задержимся здесь еще чуток. Нам нужна хорошая картинка для эфира, а с большой высоты будут видны только размытые огни. Наши зрители должны видеть это проклятое место.

— Никки, я согласен с Томом. Если мы здесь грохнемся, то это уже будет сюжет чьего-то другого сенсационного репортажа. Тебе это вряд ли понравится, — это был Ларри, тот из телеоператоров, что постарше. Он знал, какая хрупкая и ценная штука жизнь, хотя Никки еще не осознала в полной мере эту истину.

Но зато она терпеть не могла уступать кому-либо другому свой сюжет: за яростное стремление биться до конца, наводящее ужас на многих, в телестудии ее прозвали «Мери Тайлер Мор из преисподней».[11]