Али и Нино

Но пока мое место здесь. Я должен готовиться к тому дню, когда враг вступит на нашу землю, в наш город. Пусть сейчас на войну едут те, кто гонится за славой, но в стране должно остаться достаточное количество мужчин, чтоб разгромить врага. В душе моей живет непонятная тревога. Неважно, кто победит в этой войне, я предчувствую приближение страшной катастрофы, и она будет ужасней сотен захватнических походов царя. Существует невидимая сила, которая хочет вырвать из рук погонщика узду каравана и увести верблюдов на другие пастбища, повернуть их на другой путь. Но этими путями может идти Запад. Это не мой путь. Вот почему я остаюсь в своем доме, на своей земле. Лишь когда эта невидимая сила поднимется против моего мира, я обнажу свой меч.

Принятое решение всегда приносит успокоение.

Я отошел от окна и сел на место. В Баку, наверное, будут болтать, что я остаюсь дома из-за черных глаз прекрасной Нино. Пусть говорят. Может быть, в этом и есть доля истины. Ведь в этих черных глазах заключена для меня родная земля, зов родины, которую чужеземцы пытаются увести на чуждый ей путь.

Я остаюсь. Остаюсь, чтоб защитить мою родину от рук того невидимого чужеземца.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Баку расслабленно и лениво дремал под жаркими лучами августовского солнца. Все тем же было его древнее, изборожденное морщинами лицо. Многие русские исчезли из города. Они отправились на поля сражений воевать за царя и отечество. Полицейские ходили по домам, выискивая немцев и австрийцев. Цены на нефть подскочили, чему бакинцы были очень рады. Военные сводки могли читать только постоянные посетители чайханы. Война шла где-то далеко, на другой планете. Незнакомо и чуждо звучали названия захваченных или оставленных городов. На первых страницах газет красовались лица улыбающихся и уверенных в победе генералов.

Я не поехал в Москву поступать в институт. Не хотел оставлять родину во время войны. В конце концов, образование никуда не денется. Многие с презрением поглядывали на меня за отказ идти на войну. Однако когда я с нашей крыши смотрел на пестрые купола старого города, то понимал, что никакой призыв царя не в силах будет оторвать меня от родной земли, родных крепостных стен.

Отец изумленно и встревожено спрашивал:

- Ты в самом деле не хочешь идти на войну? Ты, Али хан Ширваншир?

- Да, отец, не хочу.

- Многие наши предки погибли на полях сражений. Это естественная смерть для мужчин нашего рода.

- Знаю, отец. Я тоже сложу голову на поле битвы, но не сейчас и не так далеко.

- Славная смерть лучше бесславной жизни.

- Я не живу бесславно. Но в этой войне я ни перед кем не ответствен и никому не должен.

Отец с недоверием смотрел на меня. Неужели его сын трус? В сотый раз он пересказывал мне историю нашей семьи.

- Еще во времена Надир шаха за иранскую империю сражались пять Ширванширов. Четверо из них погибли в сражениях во время индийского похода, и только один вернулся из Дели с богатыми трофеями. Он купил себе поместья, построил дворцы и жил еще долго после смерти этого жестокого шаха. Но в войне против Шахрур Гусейн хана этот мой предок перешел на сторону коварного шахзаде Ага Мухаммед Гаджара. Он со своими восьмью сыновьями участвовал в походах Ага Мухаммеда на Занд, Хорасан, Грузию. Из его сыновей остались в живых только трое, и после восшествия Ага Мухаммеда на престол сыновья служили в его свите. Когда Ага Мухаммед был убит, шатры Ширванширов стояли в шушинском лагере. Преемник Ага Мухаммеда - Фатали, человек мягкий и добрый, подарил Ширванширам поместья в Ширване, Мазандаране, Гилане и Азербайджане. Но за это девять Ширванширов сложили головы на полях сражений. Три брата стали наместниками шахиншаха в Ширване. Потом пришли русские. Ибрагим хан Ширваншир оборонял Баку, и его героическая смерть под Гянджой прибавила славы роду Ширванширов. После заключения Туркменчайского мирного договора владения, знамена и поля сражений Ширванширов разделились на две части. Те из Ширванширов, кто остался в Иране во время правления Мухаммед шаха, а позже при Насреддин шахе, сражались против туркменов и афганцев, где и сложили головы, Оказавшиеся же в России Ширванширы принимали участие в Крымской войне, сражались против турков, были на русско-японской войне. Они геройски погибали, а у нас взамен их жизней есть имения, ордена, и сыновья наши сдают экзамены, хоть и не могут отличить гериндиума от гериндивума.

- Наша страна опять воюет, - сказал в заключение отец, - а ты, Али хан Ширваншир, трусишь, прячешься за милосердными законами нашего государя. Что смысла в словах, если ты не впитал в кровь свою традиции нашей семьи! О героизме наших предков ты должен был узнавать не из мертвых, пыльных, пожелтевших книг, ты должен был ощутить его в своей крови.

Отец огорченно умолк. Он не понимал меня и потому презирал. Действительно ли его сын трусил? Идет война, а его сын не рвется в бой, не жаждет увидеть слезы врагов. Плох его сын, испорчен!

Я сидел на ковре, облокотившись на мягкую подушку.