Али и Нино

На моей стороне был, кажется, только Бахрам хан. И то, наверное, только потому, что еще молод. Сидевший рядом с шахзаде господин Мушир-ад-Довле, занимающий высокий правительственный пост, втолковывал моему двоюродному брату, что Иран находится под защитой Аллаха и для того, чтобы блистать, ему не нужны мечи. В прошлом сыны Ирана уже доказали свою отвагу.

- В сокровищнице шахиншаха хранится модель земного шара, отлитая из чистого золота, - сказал он, заканчивая свои наставления. - Каждое государство на этой модели отмечено отдельным драгоценным камнем. Лишь территория Ирана выложена алмазами. Это больше, чем символ. Это признанная всем миром истина.

Я вспомнил иностранных солдат, оккупировавших страну, и полицейских в драных мундирах, которых видел в Энзели. Это Азия! Азия, которая из страха стать европейской сложила оружие перед Европой! Шахзаде презирает воинскую службу. И это наследник шаха, совершившего некогда, при участии моих предков, победоносный поход на Тифлис. Иран в те времена был гордой страной, и иранцы умели владеть оружием. Как все изменилось и обмельчало! Теперь шахзаде поэзию предпочитает пулемету. Может быть, потому, что он лучше разбирается в поэзии? И шахзаде, и мой дядя уже стары. Иран умирал, но умирал изысканно. Мне вспомнился Омар Хайям:

День и ночь - шахматная доска,

Там судьба играет с человеком.

Его возвысив, объявит "шах" и "мат",

И на место поставит благополучно.

Увлекшись своими мыслями, я не заметил, что прочитал эти стихи вслух. Лицо шахзаде просияло.

- Значит, вы стали солдатом случайно. Почему же не говорите об этом? Вижу, вы человек образованный. Стали бы вы военным, если б вам пришлось самому избрать свою судьбу?

- Ваше высочество интересуется, каким бы стал мой выбор? Я выбрал бы четыре вещи: рубиновые губки, музыку, мудрые изречения и еще красное вино.

Это знаменитое стихотворение Дагиги, которое я вовремя догадался вставить, вернуло мне благосклонность собравшихся. Даже мулла с ввалившимися щеками доброжелательно улыбнулся мне.

В полночь распахнулись двери столовой, и мы проследовали туда. На коврах была расстелена огромная скатерть, уставленная большими кусками белого лаваша, множеством больших и мелких тарелок. В середине стоял большой медный поднос с пловом. По углам комнаты неподвижно стояли слуги с фонарями в руках. Мы расселись, мулла прочитал краткую молитву, после чего все приступили к трапезе.

Еда - это единственное занятие, при котором иранцу положено спешить.

Со мной рядом сидел Бахрам хан. Он ел мало.

- Тебе нравится Иран?

- Да, очень.

- Ты долго будешь здесь?

- Пока турки не возьмут Баку.

- Я завидую тебе, Али хан.

В его голосе прозвучало восхищение.

- Ты стрелял из пулемета, видел слезы врага. Иранский же меч заржавел. Мы восхищаемся написанными тысячу лет назад стихами Фирдоуси, можем сразу отличить Дагиги от Рудаки. Но никто из нас не умеет ни строить автомобильных дорог, ни командовать полком.

Автомобильные дороги... Я вспомнил залитую лунным светом мардакянскую дорогу. Это хорошо, что в Азии не умеют строить автомобильных дорог. Иначе карабахский гнедой ни за что не догнал бы европейский автомобиль.

- Зачем вам нужны автомобильные дороги, Бахрам хан?

- Чтобы перевозить на грузовиках солдат, хоть министр и считает что нам солдаты ни к чему. Нет, нам нужны солдаты. Нам нужны пулеметы, школы, больницы, упорядоченная система налогов, новые законы и такие люди, как ты. Меньше всего нам нужны старые стихи с их нытьем. Есть новые песни и новые стихи. Ты слышал о поэте Ашрафе из Гилана? - Бахрам хан наклонился ко мне и стал читать:

Страдания и горе царствуют на родине.

Восстань и иди за гробом Ирана.

Юность Ирана погибла в погребальной процессии.

Луна, поля, горы и долины залиты ее кровью.

- Если бы шахзаде услышал эти стихи, он назвал бы их "отвратительными строками" и заявил, что они оскорбляют его поэтический вкус

- Есть еще одно стихотворение. Его написал Мирза Ага хан, - увлеченно продолжал Бахрам хан. - Вот послушай:

Да хранит Аллах Иран от владычества неверных,

Да не войдет иранская невеста в дом русского жениха.

Да не украсят прекрасные иранские женщины

Собрание английских лордов.

- Неплохо, - сказал я и засмеялся. Иранская молодежь явно отличалась от старого поколения отсутствием поэтического вкуса. - Однако скажи мне, Бахрам хан, чего ты добиваешься?

Я спросил это и почувствовал, как Бахрам хан весь сжался, нервно заерзал, удобней устраиваясь на светло-красном ковре.