Послышались шлепки ботинок. Я приоткрыл глаза. Впереди выделялось тёмное пятно, капли воды смазывали его контуры и стекали на землю. Пятно стремительно приближалось.
Попытка ползти навстречу оказалась тщетной, моих сил едва ли хватило на метр. Я снова перевернулся на спину и стал мотать головой из стороны в сторону, чтобы ни на чём не фокусироваться, чтобы, когда меня убивали, я ни о чём не думал.
Шаги замедлились, становились все ближе и ближе, потом замерли. Что-то металлическое со звоном упало на асфальт. Послышался женский крик. Шаги ускорились.
«Это мама! Слава богу, она не умерла!»
– Мама! Я здесь! – из последних сил прохрипел я.
Надо мной склонился человек в почерневшей от воды накидке, и успевшие нагреться капли дождя упали с его лица на моё.
«Кровь, – подумал я. – Кровь из пореза».
– Мама, мне страшно!
– Джейсон… – Губы человека медленно сложились в это простое слово, и я скорее догадался, чем услышал, что он снова и снова повторяет моё имя.
Пепельный овал незнакомого лица заплясал на фоне тёмного неба, медленно уплывая в сгущающийся мрак, а я, напрягая зрение, пытался разглядеть его, ухватиться за это крохотное белое пятнышко, тающее во тьме. Тьма. Она больше не казалась такой обжигающе холодной – наоборот, стала тёплой и успокаивающей. Она стала родной. Вода всё прибывала.
«Теперь уже всё равно, что будет».
– …рит: «Грегор, ты точно знаешь, что делать?» А в покорёженной магнитоле что-то заклинило, и она издевательски так хрипит голосом Макферрина: «Don’t worry, be happy». Девчонка кровью истекает, а я всё думаю с этими бинтами в руках, что сегодня мой маленький Грег не отправится в путешествие, – воодушевлённо проговорил мужчина в одежде доктора, закрепляя бинт у меня на запястье.
Сзади послышался скрипучий смех.
– Не поверишь, но вот именно поэтому я и не люблю таксистов! Сам-то уже сколько за рулём? И знаю, что веду грамотно, себя не угроблю. Ни одной аварии до сих пор, веришь, нет? А эти что – газ в пол и глаза на счётчик. Не-е-ет, брат, – протянул обладатель голоса над моей головой, – нужно держать машину, а не руль, мягко вести, понимаешь? Это как нитку в ушко продевать, истерия тут ни к чему, веришь? Поцелуй меня дьявол, если не веришь!
Окружающее пространство замедлило вращение и стало складываться в кабину скорой помощи. По бокам материализовались стеллажи с каким-то оборудованием, ящички с медикаментами. Автомобиль трясся, мотор гудел. Красный свет от ревущих проблесковых маячков пробегал по стенам зданий, мелькающих за стёклами дверей. Уже стемнело, дождь закончился. Фельдшер, которого, судя по всему, звали Грегором, возился с неподатливой упаковкой шприца. Водитель над моей головой с явным африканским говором продолжал сам себя убеждать, что он мастак в вождении.
Я попытался сообразить, что здесь делаю, но чем сильнее концентрировался, тем стремительнее мысли разлетались в стороны, точно косяк рыбы, который пробивала акула моей концентрации.
– Очнулся? – улыбнулся доктор. Он был уже не молод, но ещё не стар. – Ну что, храбрец, обскакал старушку?
– Гретта совсем старая… – пробормотал я.
В руках фельдшера щёлкнула головка ампулы. Он закрепил жгут на моей левой руке.
– Сегодня тебя за это не посадят, – сказал он, – но запомни, что за пределами этой разноцветной машины подобные уколы противозаконны, так что не привыкай.