Альянсы

Чатендор отложил серебряные нож и вилку, которые прежде держали руки лорда мэра Бианоста, и сказал: «План леди Кериансерай кажется превосходным — в плане будущего, а что насчет настоящего, нескольких ближайших дней? Городские добровольцы, хоть, я уверен, и полные энтузиазма, новички в бою. Разве им не требуется обучение, прежде чем выступать против наемников-бандитов?»

Дипломатичный, как всегда, старый казначей задал вопрос, ответ на который он знал так же хорошо, как и они. Подняться, повинуясь порыву, чтобы напасть на своих угнетателей — это одно. Жить в лесу, планировать и осуществлять атаки против закаленных и беспощадных врагов — совсем другое. Милиция не шла ни в какое сравнение с бандитами.

«Я не брошу их», — твердо сказала Эльхана. — «Они рискнули всем, чтобы вернуть себе свободу. Я не оставлю их на милость самуваловых варваров».

«Благородное чувство».

Голос эхом прозвучал с восточного конца зала. Из глубокой тени появился Портиос.

Кериан с нескрываемым раздражением сверлила его взглядом: «Где ты был?»

«Лучше спросить: Почему вы все еще здесь?»

«Мы готовили к перевозке склад оружия. Все еще не хватает тягловых животных…»

«Гатан Грейден в двадцати милях с армией в несколько тысяч».

Все тут же вскочили. Эльхана открыла рот, а Самар пробормотал проклятье. Кериан стукнула рукой по карте на столе: «Где, точно?»

Он не подошел: «Под стенами Мереклара».

Мереклар был городом к юго-востоку от Бианоста, в предгорьях Красных Скал. Согласно карте Фаваронаса, он находился менее чем в двадцати милях.

«Он движется сюда?» — спросил Чатендор.

«Он на день-два разобьет лагерь. Он движется по Большой Дороге». Это была мощеная дорога, соединявшая Мереклар с Бианостом, и продолжавшаяся на северо-запад до Френоста.

«Откуда ты все это знаешь?»

Голова в маске повернулась к Кериан: «Я знаю. Мы должны уйти сегодня вечером».

Эльхана отправила Самара наблюдать за сборами гвардейцев. Кериан напомнила ей, что сперва следовало проинспектировать милицию Бианоста. Необученным и пешим, им требовалось больше времени, чтобы собраться в дорогу. А еще, как быть с нехваткой тягловых животных, чтобы тянуть груженые оружием повозки?

«Что не может быть вывезено, должно быть спрятано или уничтожено», — ответила Эльхана. — «Проследишь за этим?»

Кериан кивнула. Они с Самаром торопливо ушли. И пока были слышны их голоса, они громко спорили, следовало ли спрятать или уничтожить излишки оружия.

Чатендор, поспешивший, было, присмотреть за их имуществом, остановился и посмотрел на Портиоса, которого не узнал. «Леди», — прошептал он, — «возможно, вам не следует оставаться наедине с этой личностью?»

Она пожала ему руку и успокаивающе улыбнулась: «Все в порядке, друг мой. Я в полной безопасности. Теперь иди. Мы должны быть готовы отбыть без задержки».

Когда казначей неохотно ушел, Эльхана наполнила два оловянных кубка из узкого серебряного кувшина. Подняв один, она показала ему на другой: «Выпей. Пеший путь до Мереклара и обратно был долгим».

Портиос вышел в теплый свет свечей и масляных ламп. Несмотря на свою рваную слишком длинную рясу, он двигался исключительно бесшумно, даже для эльфа. Наблюдая, как он берет чашу, Эльхана была поражена тем, как знаком ей был этот жест. Какие бы с ним не произошли метаморфозы, в маске и перчатках, или без, она бы везде узнала его просто по тому, как он бережно держал свой кубок. Ножка была зажата межу большим и средним пальцами; остальные пальцы не касались чаши.

«На что ты так пристально смотришь?» — спросил Портиос.

Она рассказала ему. Он посмотрел на свою руку. «Привычки трудно изменить», — пробормотал он. Портиос задумался, могли ли другие узнать его по таким предательским мелочам, или этим искусством владела лишь его наблюдательная жена.

Бывшая жена. Та часть жизни, что была уничтожена в огне, боли и крови. Но если это так, то почему он по-прежнему чувствует к ней привязанность? Несмотря на свое твердое намерение держаться от нее на расстоянии, он понял, что не может уйти из комнаты. Ее неприкасаемая близость была мукой, но он растягивал этот момент.

«Куда ты теперь направишься?»

Ее фиолетовые глаза расширились от удивления: «Мои привычки тоже не изменились. Я отправляюсь с Кериансерай и остальными».

«Даже если это будет стоить тебе жизни?»

Она протянула свой кубок, слабо стукнув им по его чаше. «Мы все умрем, Портиос».

Его имя на ее губах было подобно раскату грома. Опустив глаза, он отпил вино. Тонкое квалинестийское марочное вино обожгло ему язык, но Портиос совсем не почувствовал вкуса. После огня, ни пища, ни напитки больше не пахли правильно и не имели правильного вкуса. Единственным исключением были нектарные вафли, которые дал ему в лесу бог. Вино согрело ему желудок, так что он допил кубок и протянул его для наполнения. Она налила, и, прежде чем он убрал чашу, накрыла его руку своей.