Аляска-3 (СИ)

― Хатуна, Катя и Коба, ― с любовью назвал Роман имена своих детей. ― Все красивые, как на подбор!

― Кто бы сомневался! ― уколола я его за вечное бахвальство. Он не понял, и тогда я поинтересовалась:

― Ты сына в честь Сталина назвал?

― Да! Точно! ― вскинулся он. ― Я Сталина очень уважаю! Великий человек был!

Через несколько лет я узнаю, почему деспотичная, жестокая натура вождя народов так импонировала Роману...

Я задумалась. Итак, у него была семья. Настала пора узнать, где она сейчас. Роман столь ретиво ухаживал за мной, будто был холост и абсолютно свободен.

Отвечая на мой вопрос, он заговорил о детях.

― Старшая дочь, Хатуна, в Америке живет. Катя ― в Тбилиси, у нее муж ― большой человек, в правительстве Грузии работает А Коба с нами пока. Парню 23 года уже, а жениться не хочет...

Роман говорил что-то еще, но я уже не слушала. Он сказал: "С нами"...

― Так ты с женой и сыном живешь? У тебя семья? ― осторожно спросила я.

― Конечно! ― легко ответил Роман. ― И это ничего не значит, Оля! Я Наташу никогда не любил. Но, понимаешь... Грузины жен не бросают!

― Разве? ― удивилась я. ― По-моему, в современной Грузии...

― Да, конечно! ― перебил он. ― Но у нас чтят старые традиции! Поэтому и сегодня мужчину за развод осуждают! Родственники, друзья... В Грузии негласный закон такой: "Делай что хочешь, но имей семью и содержи жену и детей!" Так что Наташа дома сидит, а я сам по себе. Я мужчина, она мне не указ! А мне ты нравишься!

"Ладно, ― сказала я себе, ― сейчас не буду об этом думать. Мне с ним хорошо. Пусть дальше рассказывает!"

Его неуемная натура тяготилась размеренной и скудной жизнью селянина. Кто-то из его друзей женился на русской девушке и обосновался в ее родном городе Омске. Позвал туда Романа: "Приезжай, здесь разрушенный кирпичный завод восстанавливают, рабочие требуются. Общежитие всем дают". Роман как будто того и ждал. С женой и маленькими детьми сорвался в Омск. Перед отъездом смертельно поссорился с отцом: тот не хотел отпускать сына, невестку и внуков.

― Зачем же ты из родного цветущего края поехал в холодную Сибирь? ― удивилась я.

― Так ведь друг позвал! ― не менее удивленно ответил Роман.

Я опомнилась: для грузин земляческая порука решает в пользу самых абсурдных жизненных шагов. А еще, подумалось мне, Романом двигала вера в свои силы и удачу. Он такой.

― Ты авантюрист! ― засмеялась я. Он не боялся жизни, и в этом мы с ним тоже были похожи!

Надежды Романа на успех оправдались. Предприимчивый, общительный, легкий на подъем, уверенный в себе, он быстро стал бригадиром строителей, потом ― начальником участка. Я снова выслушала, теперь уже в его исполнении, историю о воспитании уголовников. Ее секрет был шит белыми нитками. Очевидно, что Роман вместе с начальством колонии закрутил аферу с использованием дешевой рабочей силы заключенных на строительстве. Ее успех принес ему деньги, он обзавелся знакомствами в городской администрации. И стал директором возведенного кирпичного завода. Как такое могло случиться, не знаю. Но это происходило в начале 90-х годов, в той неразберихе возможно было многое...

В любом случае этот факт свидетельствовал в пользу Романа: он обладал незаурядной ловкостью в делах.

― Потом мы в Москву решили уехать, ― сказал он с деланным равнодушием. Я поняла: он что-то скрывает. Нетрудно было догадаться что. С годами обстоятельства изменились, и его настигла расплата за ловкость в обход закона. Иначе он никогда не отказался бы от должности директора завода. Что-то пошло не так, из Омска пришлось бежать.

"И это тоже говорит в его пользу! ― решила я. ― Предвидеть опасность и выйти сухим из воды надо уметь!"

В Москве Роман себя не нашел. А снимать столичное жилье было дорого. И снова ему помог один из друзей.

― Меня Арчил позвал в Пушкино, ― рассказывал Роман. ― Он продовольственный магазин там открыл. "Снимай, ― говорит, ― дом в Мамонтовке, в поселке недорого за жилье берут! А в городе бизнес начнешь строить, я подскажу какой!"

Роман последовал его совету. В Мамонтовке одинокая старушка сдала ему половину своего небольшого деревянного дома. Он перевез в него семью, потом пустил в ход оставшиеся от омских доходов деньги и открыл в Пушкино магазин запчастей. Торговля более-менее пошла, жизнь наладилась.

И снова удача улыбнулась ему. Здесь главную роль сыграла хозяйка дома. Ей перевалило за семьдесят, она часто болела. Роман окружил ее вниманием и заботой. Не раз помогал по хозяйству, делал в ее комнатах ремонт, покрыл шифером крышу. Одинокая старая женщина не знала, чем его отблагодарить. И, наконец, нашлась. Она решила навсегда уехать в свою московскую квартиру, поближе к поликлинике и подругам. А перед отъездом оформила на Романа договор дарения той половины дома, в которой он с семьей жил.

"Практичный ход, ― оценила я. ― Дом не пустует, ремонт и присмотр ему обеспечен".