Аляска – Крым: сделка века

Министр финансов Рейтерн, как обычно – в бабочке и мундире с черным отворотом, просматривал какой-то конспект. Очевидно, это были тезисы к последующему монологу. Опустив голову, граф разглядывал свой мелкий почерк сквозь стекла очков, обнажив миру масштабы своих залысин, наличие которых он пытался компенсировать довольно жиденькой и какой-то пегой бородой. Злые языки поговаривали, что барышни Михаила Христофоровича смолоду не баловали вниманием, от того в работе его с цифрами и финансами никакого сбоя от душевного волнения никогда не наблюдалось, а других причин для провалов в карьере у блестяще образованного Рейтерна быть не могло. Вот и сейчас каменное лицо министра не отражало ни одной эмоции, прочесть на нем мысли министра невозможно было в принципе. Послужной список Михаила Христофоровича и мечты о графском титуле исключали всякие неожиданности с его стороны, да и объективные интересы его ведомства не противоречили его личной позиции в вопросе сделки с Северо-Американскими Штатами.

Посланник в Штатах, господин Стекль, расположившийся возле своего начальника Горчакова, излучал всем своим франтоватым видом уверенность и некую бесшабашность, хотя, его бакенбарды подчёркивали уже далеко не юношеский возраст. Именно его присутствие в столице стало катализатором темы сделки с американцами. Будучи вдалеке от родины (если так можно было бы сказать о сыне итальянки и австрийца, родившегося в Османской империи), Эдуард Андреевич уверенно двигался по карьерной лестнице в полном соответствии со своими способностями и талантами. Чрезвычайно общительный, воспитанный и образованный, русский посланник в Вашингтоне быстро вошёл в нужный круг элиты, где оставил о себе хорошее впечатление, но всю свою значимость ему было суждено постичь лишь после прибытия в Санкт-Петербург, где он докладывал о настроениях в американских высших кругах со свойственной ему обстоятельностью.

Самым настороженным, если не сказать – растерянным, выглядел морской министр Краббе. Приглашение он получил лишь за день до указанного события. Скорее всего, его, как ближайшего соратника Великого князя Константина, вызвали для поддержки оного в случае возникновения вопросов у государя по военно-морской тематике. Понимая, что всей глубиной вопроса в политическом смысле не владеет, Николай Карлович весь вечер прошлого дня посвятил штудированию материалов по своей части – в конце концов, пушки говорят тогда, когда у дипломатов запас слов и аргументов заканчивается. Так справедливо рассудил адмирал, отправляясь на это важное заседание в парадном мундире, под левым эполетом которого красовалось множество заслуженных орденов.

– Для каждого правителя, для каждой страны, уменьшение территории – это, если не катастрофа, то факт крайне нежелательный, противоестественный. Мне недостаточно собственных умозаключений для принятия решения по столь судьбоносному вопросу. Каждый из вас имеет точку зрения, основанную на личной интуиции, опыте и знаниях, – Александр II прохаживался позади кресел, в которых расположились приглашённые, но говорил, как обычно, громко и отрывисто, так, что его было очень хорошо слышно.

– Сейчас попрошу всех высказаться. Для принятия государственного решения необходимо удостовериться, что чаши весов не колеблются, а уверенно перевешивает здравая и разумная позиция. Прошу быть немногословными и помнить: от того, что вы сейчас скажете, зависит, каким словом нас будут упоминать потомки. Михаил Христофорович, прошу Вас начать первым, – государь дал слово министру финансов.

Привстав так, что кресло немного подвинулось, издав скрипящий звук, Рейтерн раздражённо отодвинул его рукой и, взяв со стола свой конспект, ровным голосом начал доклад:

– Ваше Императорское Величество, Ваше Императорское Высочество, – министр финансов слегка поклонился сначала государю, а потом Великому князю Константину, – мой род занятий предполагает полную отрешенность от эмоций. В нашем ведомстве поклоняются цифрам, посему попытаюсь обрисовать ситуацию в наших северо-американских колониях с их помощью.

– Извольте, – последовало со стороны Александра II, так и не присевшего в главе стола.

Неспешно надев очки, Рейтерн просмотрел первую страницу своего конспекта, но, в связи с приказом быть лаконичным, пропустил его и начал доклад со второго.

– Имеем ведомости долгов Российско-американской компании[13] общей суммой 1 127 670 рублей, которые немедленно подлежат уплате. Имущества же в колониях на 1 747 652 рубля. Имеем также… – Рейтерн перелистал конспект в поисках нужной цифры, – имеем положительное сальдо по годовому отчёту – 43700 рублей.

Государь от обилия цифр и монотонного доклада Рейтерна едва заметно поморщился, что не ушло от внимания Великого князя Константина:

– Михаил Христофорович, с позволения Его Императорского Величества замечу, что почтенному собранию цифры эти знакомы. Вы, как министр финансов, могли бы ознакомить нас со своим резюме по этому щекотливому делу?