Аляска – Крым: сделка века

– Какие же? – заинтересованно спросил Лузгин. Они с членами комиссии договорились, что каждый интересуется всем, чем может, вне зависимости от специализации, а потом, перед отъездом, они на общем собрании систематизируют полученные данные для составления объективной картины и дальнейшего написания отчёта в Русское техническое общество.

– А вот, из того, что этот Крапива рассказал, получается, домна не полностью была загружена, а лишь на две трети, – отвечал Летуновский.

– Да, да… Я тоже тут прикинул… – Горлов достал сложенный лист бумаги с расчётами. – Не выходит полностью. И в конце они руду загрузили в холодную домну. Сверху пирога из дров и кокса.

На секунду задумавшись, Лузгин обратился к Горлову:

– Не припомните, Пётр Николаевич, Крапива что ответил на ваш вопрос о том, кто командовал загрузкой домны?

– Он не успел, Леонид Павлович. Появился Вильямс и после этого разговор прервался, – ответил Горлов.

– И ещё небольшая деталь – мы-то не на первый металл попали. Первый пустили еще 23 числа. Около одиннадцати вечера. Возможно, господин Хьюз предпочёл эту подробность не афишировать, дабы не объясняться о его никудышном качестве, – предположил Летуновский.

– От ошибок никто не застрахован, господа. Наша с вами задача – разобраться, что это – последствия неудачных экспериментов мистера Хьюза или преднамеренная халатность, злоупотребление доверием Государя и Великого князя.

– Не уж-то вы, Леонид Павлович, подразумеваете злой умысел от англичан? После Высочайшего одобрения этой концессии? – взгляд надворного советника поверх пенсне выражал неподдельное удивление.

– Господа, я ничего не подразумеваю. Я опираюсь исключительно на факты. Давайте делать выводы после. Я просил вас принять участие в этой работе как экспертов, чтобы не допустить досадной ошибки.

– Цена этой ошибки может быть слишком велика для мистера Хьюза и его акционеров, – заметил Горлов.

– Вы, как всегда правы, Пётр Николаевич, – ответил Лузгин. – Цена ошибки может быть настолько же велика и для Николаевского адмиралтейства. Думаю, мне не стоит продолжать, вы сами всё понимаете.

Мастер Вильямс подошел уже вплотную к беседующим инспекторам и вынужден был извиниться, так как при его появлении беседа прекратилась.

– Господин капитан, мистер Хьюз просит вас и ваших спутников проследовать в заводоуправление на чашку чая.

Переложив трость с серебряным набалдашником из одной руки в другую, Лузгин, обратился к коллегам:

– Вчера мы несправедливо обидели мистера Хьюза, отказавшись от портвейна, так почему бы нам не искупить свою вину, испив его чаю? Не находите, господа?

Вильямс проследовал во главе делегации, указывая путь.

Имеющееся в распоряжении администрации строение заводоуправлением можно было назвать с натяжкой. Небольшой, наспех возведенный дом состоял из прихожей, или «холл», как называли его англичане, одной большой комнаты, в которой стоял стол управляющего и большой стол для работы с чертежами и три помещения поменьше, в которых располагались немногочисленные клерки.

– О, друзья мои, прошу вас, прошу! – хозяин главного кабинета, управляющий Хьюз, завидев гостей, быстро отложил в сторону перо и, вскочив со своего рабочего места, отмерял несколько больших шагов в их сторону.

– Вильямс, распорядитесь Мэри подать чай! Лучше с самоваром, как здесь принято. Но! Господин капитан, господа инженеры, чай будет английским, как положено! Присаживайтесь! – Хьюз лично принялся приставлять стулья ко столу. От его вчерашней депрессии и злости не осталось и следа.

Мэри оказалась женщиной зрелых лет, скорее всего из прислуги. Об этом свидетельствовал её аккуратно выглаженный передник и накрахмаленный чепчик на голове. Лузгину показалось, что в этой степи, среди ветра, пыли и дыма, среди перепачканных рабочих и запыленных строений она была единственной, кто сохраняла свою «английскость» – сухощавое лицо с несколько крупным носом, острый взгляд, прямая спина и совершенно идеальный, практически стерильный внешний вид.

Похоже, управляющий для комиссии повелел вскрыть закрома: на столе появился сыр, овсяное печенье, сливочное масло, ветчина и небольшой кувшин с нагретым молоком.

– Что же, портвейн не предлагаю, господа. Уже понял, что вы не поклонники этого благородного напитка, да и не время – до заката еще далеко, – пошутил англичанин, провожая взглядом Мэри, поставившую испускающий пар самовар в углу на какое-то подобие комода. – Чем же закончились вчера ваши исследования? Вы остались удовлетворены? Прошу простить меня, случился приступ мигрени, пришлось отлежаться некоторое время.

– С позволения коллег, выражу общую мысль: дело вы затеяли нужное и перспективное и Великому князю будет доложено о реальном состоянии дел, – тут же ответил Лузгин.

– И каково же оно по вашему мнению, это состояние? После прошлого вашего разгромного доклада я еле собрался, – иронично парировал Хьюз.

– Господин управляющий, коллеги свои наблюдения закончат сегодня, а я, если позволите, останусь еще на некоторое время для систематизации выводов. Ненадолго. О выводах говорить рано.