Аляска

Вечером Анна снова меняла повязки. Она отмачивала присохшую к ранам ткань теплой кипяченой водой. Джоэ чувствовал легкие прикосновения ее пальцев и от этого даже боль ощущалась им меньше. Женщина намазала полузатянувшиеся раны мазью и прикрыла бинтами. Осторожно надела на него свою сорочку, а сверху укутала шкурами. Ночью опять начался бред. Рана в паху открылась и процесс заживления истерзанного тела приостановился.

Лишь через три дня Джоэ окончательно пришел в сознание. За это время Анна сняла нитки с большинства затянувшихся ран, которые она зашивала. Первое, о чем он спросил, тяжело дыша:

— Как я добрался до хижины?

Анна устало провела рукой по его потному лбу:

— Я на санках привезла. Нашла на поляне и привезла. Медведя тоже, иначе мы с тобой умерли бы с голоду.

Он снова спросил:

— А собаки?

— Живы. Ты не беспокойся. Я каждый день их кормлю. Мы с ними оленя замерзшего нашли, у него ноги в буреломе защемило. Думаю, что тебе, когда поправишься, снова придется их к себе приучать. Они меня хорошо слушаются без бича, особенно Бэри. Ведь это он привез меня к тебе.

— Как ты узнала обо мне?

Анна притронулась рукой к своей груди со стороны сердца:

— Что–то здесь подсказало.

Оба замолчали. Потом он снова спросил:

— Сколько лун я лежу?

Анна задумалась, подсчитывая:

— Тринадцатая.

Чтобы было понятнее, показала сначала обе ладони, а потом еще три пальца. Он понял и слегка кивнул. Потом тихо прошептал:

— Ловушки?

Женщина виновато покачала головой:

— Все занесено снегом. Когда я тебя привезла, разыгралась метель. Я не умею охотиться и пока ты лежал, чувствовала себя такой беспомощной. Когда поправишься, научишь меня охоте, ладно?

Он чуть кивнул, в душе радуясь такому предложению. В памяти Джоэ всплыло, как Анна целовала его, но он решил, что это ему пригрезилось в бреду.

Прошло еще три дня. Анна сняла остальные швы с его ран: аккуратно поддевала своим маленьким ножиком петли, а ножом Джоэ перерезала нитки. Потом прихватывала кончик нитки щипцами для сахара и вытаскивала. Индейцу было немного больно и неприятно. К тому же он стал стесняться своей беспомощности и обнаженности.

Анна, казалось, его голого тела не замечала. Она больше волновалась из–за того, что ему больно и старалась доставить этой боли как можно меньше. Последними она снимала нитки с раны в паху. Вытащила последнюю, распрямила уставшую спину и ласково взглянула на Джоэ. Вдруг быстро наклонилась и поцеловала по очереди его глаза. Ее поцелуи ошеломили индейца, ему стало ясно, что и тот поцелуй был настоящим. А Анна уже отошла и захлопотала по хозяйству, как ни в чем ни бывало. Когда обед был приготовлен, Джоэ попытался привстать, но Анна решительно пресекла его попытку, положив свои руки ему на плечи:

— Лежи. Ты еще очень слаб. Я помогу тебе сесть.

Индеец подчинился. Она свернула несколько шкур в сверток и придвинула их к стене. Приподняв Джоэ за плечи, помогла ему сесть. Закутала в шкуру и поставив тарелку с супом себе на колени, принялась кормить раненого. Индеец пытался протестовать, но она рассмеялась:

— Глупый! У тебя же нет сил, даже чтобы ложку удержать. Завтра будешь есть сам, а сегодня уж давай я тебя сама покормлю.

Накормив Джоэ, она забралась на постель, сбросив мокасины с ног и расчесала ему волосы. Чтобы не причинять лишней боли, иногда она принимаясь распутывать свалявшиеся пряди пальцами. Индейцу было так хорошо, что он слабо улыбнулся. Потом Анна поела и принялась шить для него теплую одежду из шкур. Джоэ какое–то время наблюдал за ней, а потом незаметно уснул.

Через две недели раны затянулись полностью. Глаза индейца уже не казались ввалившимися и только болезненная бледность проступала под бронзовой кожей. Он встал с постели и бродил по хижине. В первый раз вышел на улицу и едва не упал от свежего воздуха — так сильно закружилась голова. Но Анна подхватила его и удержала. Он обнял ее за плечи и так, прижавшись друг к другу, они стояли довольно долго. И снова она представила себя и Джоэ танцующими на балу в Фэрбенксе. Это видение обдало жаром ее тело и покрыло пунцовой краской щеки.

К вечеру Анна натопила печь так, что в хижине стало жарко. Натаскала воды и согрела ее камнями в корыте. Попросила Джоэ снять одежду и забраться в него. Мочалкой из мха обтирала его тело. Помыла голову, поливая из ведра. Индеец окаменел и лишь выполнял ее просьбы. Каждый его мускул был в страшном напряжении. Лишь уголья глаз следили за Анной. Она взяла его за руку, подвела к нарам, закутала в меха и расчесала волосы.

Снова начала носить в корыто воду. Сердце индейца билось как сумасшедшее. Он наблюдал за женщиной, не отрывая глаз и чувствовал, что сегодня произойдет что–то невероятное.

Анна заперла дверь, затем расстегнула платье. Тряхнула плечами и ткань упала на пол. Женщина стояла перед ним нагая и прекрасная, как статуя. Джоэ, не мигая глядел, как она шагнула в воду, как мылась сама и мыла свои золотые волосы. Она не смотрела на него. Его тело начала сотрясать мелкая дрожь и он никак не мог подавить ее. Каждая клетка в нем затрепетала с неистовой силой.