Алиби

Впрочем, в дело включается и еще один символ. Глядя на эти фотографии, я явственно понимаю, что между стоящим пожилым человеком 1922 года и сидящим человеком помоложе 1905 года явно что-то лежит. Название этому — успех.

Человек на более поздней фотографии состоялся. Он благоустроен, влиятелен. Он стоит в позе, которую принято принимать на фотографии: в ней читаются собранность, светскость, уверенность, благополучие, уравновешенность, пожалуй, с толикой лукавства и высокомерия, но не остается никаких сомнений в том, что это гражданин мира, много путешествующий востребованный персонаж, который многое видел и многое пережил. Если вдуматься, он не просто состоялся, он создал себя, он, как говорят французы, «прибыл на место». «Арривист» — это тот, кто прибывает; «парвеню» — тот, кто уже прибыл. Ты позируешь с сигаретой, или сигарой, или сигариллой не только потому, что сигара говорит о благополучии — как будто люди с сигарами достойнее тех, что без, — но еще и потому, что сигарилла — это инструмент, способ, это подпорка для того, чтобы прочно занять свое место на картине, а в расширительном смысле и в мире. Курение не просто говорит об успехе, оно кричит об успехе. Служит его неотъемлемой частью. Закурив, преуспевший еврей тем самым доказывает, что добился определенного статуса.

Позволю себе употребить другое слово, которое в наши дни весьма в ходу и воплощает в себе кошмар всех современных иудеев: этот человек ассимилировался. «Ассимилироваться» — странный глагол, который используется также и в невозвратном залоге, и означает он — быть поглощенным, быть впитанным, инкорпорированным в общую нееврейскую среду. Впрочем, есть у этого глагола и еще одно значение, тесно связанное с его этимологией: «ассимилировать» — значит заставлять симулировать, то есть уподоблять.

Казус заключается в том, что такую позу принимали, чтобы симулировать успех. Человека фотографировали с курительным приспособлением в руке, дабы показать, что он не позирует, — он якобы уже достиг такого положения, что позировать ему нет нужды. Позируешь с сигарой, чтобы дать понять, что не позируешь с сигарой. Ты принадлежишь к этому обществу, а значит, тебе не надо больше беспокоиться о принадлежности к нему. Итальянцы бы, наверное, назвали такое позирование sprezzatura[9]: добавить трубку — и осложнения достигнут Магриттовых масштабов. Еврей, позирующий с сигарой, символизирует две вещи: что он достиг общественного и профессионального успеха и что он успешно ассимилировался.

Таких евреев с сигарами было много.

Есть фотография дородного, чрезвычайно ухоженного и самодовольного молодого человека — костюм его явно сшит у лучшего портного. Он сидит, положив одну руку на ляжку, а в другой держит сигариллу, почти так же, как и Фрейд; подбородок приподнят, на лице высокомерие, в улыбке этакая лихость. Зовут его Артур Шнабель.

Другого сфотографировали на улице — он шагает куда-то, держа трубку в руке. На нем не идущая ему шляпа с широкими полями. Выглядит он крайне скованно и нелепо. Прикидывается, что совершает променад по знакомым улицам, но трубку при этом держит опасливо, как пробирку с мочой, которую несет в лабораторию. Зовут его Альберт Эйнштейн.

Еще один и вовсе не смотрит в объектив, ладонью подпирает подбородок, в руке сигарета. У него вид благополучного интеллигента, однако если и жил в этом веке неблагополучный интеллигент, так это Вальтер Беньямин, погибший в бегах.

Есть еще фотография молодой женщины, одной из самых отважных интеллектуалок своего времени; вид у нее совершенно запуганный и обескураженный — она тоже решила воспользоваться для фотографии безотказным подспорьем, однако сигарету держит на отлете, едва ли не выталкивая за рамку (похоже на позу нью-йоркских таксистов, которые курят в окно машины), но при этом отчаянно за нее цепляется в надежде, что сигарета придаст ей хоть какой-то вес, а иначе она на вид чистая студентка. Зовут ее Ханна Арендт.

Ну и есть еще фотография величайшего итальянского романиста этого века, человека, который познакомил итальянцев с Фрейдом, перевел Фрейда и взял себе весьма занятное имя: Итало Звево, известный также как человек, который превратил запойное курение в предмет, достойный современной литературы. Он сидит, закинув ногу на ногу, и держит сигару прямо над ляжкой — жест явственно фрейдистский.

Фрейд, Шнабель, Эйнштейн, Беньямин, Арендт, Звево — они что, были не в курсе?

Они были не в курсе, что курение не только приводит к раку, но еще и не придает человеку ни могущества, ни уравновешенности, ни уверенности в себе?

Впрочем, я думать не думал задаваться этим вопросом. Я таким образом просто увиливал от настоящего вопроса, как будто мне есть от чего увиливать и, прежде чем поставить вопрос напрямую, нужно поводить читателя за нос, устроить этакую дымовую завесу из фрейдистского символизма, чтобы вытащить из-под полы другой, куда более неудобосказуемый вопрос, в котором воплощены мои собственные печали и заботы, а вовсе не фрейдовские и не эйнштейновы.

Они что, были не в курсе, что они евреи?