Алиби

– Нет. Дело в том, что иногда люди просто не отдают себе отчета в том, насколько важно то, что они видели.

Несколько минут оба молчали. Наконец Стефи спросила:

– Как ты думаешь, что все-таки произошло в «люксе» Петтиджона?

– Не знаю. Вернее, стараюсь не строить никаких предположений, по крайней мере пока. Это может исказить объективную картину. Если у меня будет готовая теория, я непроизвольно буду отбирать только те улики, которые ее подтверждают, и отбрасывать все, что идет с ней вразрез.

– Я всегда думала, что копы полагаются в основном на интуицию.

– Разумеется, в большинстве случаев именно так и происходит. Или, точнее, так это выглядит со стороны. На самом деле любое, как ты выразилась, «озарение», основывается на собранных уликах. – Смайлоу откинулся на спинку стула и устало вздохнул. – На данный момент, – добавил он, – я могу со всей определенностью сказать только одно: это убийство совершил человек, у которого были все основания желать Люту смерти.

– Таких людей много, – серьезно сказала Стефи. – И ты – один из них.

Его взгляд сделался жестким.

– Я бы солгал, если бы это отрицал. Я ненавидел этого подонка и никогда не делал из этого секрета. Но ведь и у тебя могли быть свои мотивы…

– У меня?!

– Петтиджон обладал огромным влиянием среди местной политической элиты, и офис прокурора округа – не исключение. Ваш Мейсон вот-вот уйдет в отставку.

– Считается, что об этом пока никому не известно.

– Пока не известно, но скоро об этом будут трубить на каждом углу. Предположим, Мейсон откажется баллотироваться на новый срок. Его первый заместитель тяжело болен…

– Врачи говорят, что Уоллесу осталось жить не больше полутора месяцев, – вставила Стефи.

– Значит, – жестко заключил Смайлоу, – где-то к середине ноября прокуратура округа останется без руководства. И вот тут-то наступает подходящий момент для решительного и энергичного наступления. Это и есть та самая морковка, которую Петтиджон мог держать перед носом некоторых честолюбивых, но не слишком чистоплотных претендентов на эту должность, а я почему-то уверен, что такому пройдохе и мошеннику, как он, очень хотелось бы видеть в прокурорском кресле такую молоденькую, сладенькую штучку, как ты.

– Я не «сладенькая», – отрезала Стефи. – К тому же не такая уж я и молоденькая – мне уже почти сорок.

– Против эпитетов «честолюбивая» и «нечистоплотная» ты не возражаешь.

– Честолюбивая – да, нечистоплотная – нет. Кроме того, зачем мне убивать Петтиджона, если, по твоим словам, он сам готов был сделать все, чтобы посадить меня в это кресло?

– Хороший вопрос, – проговорил Смайлоу и прищурился.

– Ты просто дерьмом набит, Смайлоу! – выпалила Стефи и покачала головой. – Впрочем, я понимаю, к чему ты клонишь. Учитывая все, в чем замешан Петтиджон, список подозреваемых может быть бесконечным.

– И это отнюдь не упрощает моей задачи.

– Может быть, ты смотришь на вещи слишком широко? – Она отпила глоток из банки. – Какие мотивы убийства встречаются чаще всего?

Смайлоу знал ответ на этот вопрос, и он указывал только на одного человека.

– Ты имеешь в виду миссис Петтиджон?

– Разве она не может быть убийцей? Хотя бы чисто теоретически? – Стефи стала перечислять:

– Во-первых, его измены могли довести до ручки кого угодно. Даже если она не любила Люта, его любовные похождения и романы на стороне, которые он даже не считал нужным скрывать, могли быть ей неприятны. Если ты не в курсе, Смайлоу, то подобное отношение всегда унижает женщину, и мадам Петтиджон могла отомстить своему мужу-бабнику. Во-вторых…

– Для Дэви в этом не было ничего нового, – перебил Смайлоу. – Ее собственный отец обращался с ее матерью точно так же. Точно так же или даже хуже.

– Это только объясняет, почему убийца стрелял дважды, – отмахнулась Стефи. – Во-вторых, – продолжила она, – после смерти Люта, миссис Петтиджон становится наследницей приличного состояния. Итак, ревность и деньги – вот уже два мотива для убийства, хотя и одного вполне достаточно. – Она пожала плечами с таким видом, словно для изобличения преступника ничего больше не требовалось.

Смайлоу нахмурился. После недолгого размышления он сказал:

– Так-то оно так, но… Все это слишком очевидно, слишком лежит на поверхности. Кроме того, у Дэви есть алиби. Стефи фыркнула.

– И это ты называешь алиби? Показания черной служанки, которая предана своей хозяйке душой и телом? «Да, мисс Скарлетт. Нет, мисс Скарлетт. Почему бы вам не ударить меня еще разок, мисс Скарлетт?»

– Сарказм тебе не идет, Стефи.

– Это не сарказм, Рори. По-моему, отношение служанки – типичный образец преданности своей хозяйке.

– Но только не для Сары Берч. Эти двое преданы друг другу по-настоящему.

– Об этом я и говорила. Миссис Петтиджон – хозяйка, а Сара – слуга. Он покачал головой:

– Ты не понимаешь. Чтобы разобраться в этом, нужно родиться и вырасти в этих краях.

– Слава богу, что я выросла не здесь, – отрезала Стефи. – У нас на Среднем Западе…