Алиби

До этого момента Смайлоу, открывший рот только для того, чтобы ответить Хэммонду на его «доброе утро», был молчалив и неподвижен, словно игуана, греющаяся на солнцепеке. Сама его поза свидетельствовала о полной погруженности в благодушную дремоту, однако и в этом спокойствии Хэммонду чудилась затаенная угроза. Смайлоу как будто подстерегал добычу.

Впрочем, Хэммонд тут же подумал, что пришедшее ему на ум сравнение с ящерицей объяснялось скорее всего сильнейшей антипатией, которую он испытывал к этому человеку. Кроме того, этим он, пожалуй, оскорбил безобидных рептилий. Уж если сравнивать Смайлоу с кем-нибудь из них, то, пожалуй, гораздо более точной была бы аналогия с затаившейся в засаде змеей.

Сегодня Смайлоу тоже оделся как на парад. На дорогом сером костюме не было ни единой складки, сорочка накрахмалена до такой степени, что об нее можно было играть в пристенок, узел галстука туго завязан. Взгляд его был ясным, лицо – умытым и свежим, и Хэммонд, который полночи ворочался с боку на бок, невольно позавидовал его цветущему внешнему виду.

– Как скажете, детектив, – кивнул он. – Это ваше расследование.

– Вот именно.

– И все же в качестве любезности…

– Вы сами не проявили достаточной готовности к сотрудничеству, когда организовали сегодняшнюю встречу, не проконсультировавшись со мной, – отрезал Смайлоу. – Вы говорите, что это мое расследование, но ведете себя так, словно оно находится целиком в вашей компетенции. Ваши слова расходятся с делами. Кросс.

Смайлоу явно нарывался на ссору, но Хэммонд не собирался ему отвечать, хотя в это утро он и сам был настроен не слишком миролюбиво.

– В тот день, когда был убит Петтиджон, я уезжал из города, поэтому сейчас мне необходимо наверстывать упущенное, – сказал он, сдержав резкие слова, вертевшиеся у него на языке. – Разумеется, я прочел газетные отчеты, но, насколько я вас знаю, детектив, вы никогда не выкладываете журналистам все детали. Их-то мне и хотелось узнать.

– Со временем я введу вас в курс дела.

– Почему не сейчас?

– О'кей, достаточно. Брек! – вмешалась Стефи, втискиваясь между ними. – Не так уж и важно, кто организовал сегодняшнюю встречу, не так ли? На самом деле, Хэммонд, когда вчера вечером я дозвонилась до Смайлоу, он уже вызвал капрала Эндикотт. Не так ли, Мэри?

Женщина-полицейский подтвердила эти слова кивком головы.

– Видите, вы зря спорите! – с торжеством объявила Стефи. – Формально инициатива принадлежит детективу Смайлоу, но, в конце концов, это действительно его расследование. И оно останется таковым до тех пор, пока не настанет пора передать дело прокуратуре, верно? Ну а то, что Хэммонд тоже подумал о необходимости пригласить к свидетелю художника, говорит лишь о том, что вы оба – настоящие профессионалы. Дилетанту с этим делом, да еще в одиночку, не справиться.

– Что ты предлагаешь? – с иронией осведомился Смайлоу.

– Я предлагаю перестать препираться и поскорее начать, чтобы не задерживать нашего свидетеля дольше, чем необходимо. Мистер Дэниэлс уже сказал нам, что торопится, так что давайте работать. Что касается меня, то я совсем не против выслушать его показания еще раз.

Смайлоу неохотно кивнул, и Джон Дэниэлс снова рассказал, как в субботу вечером он почувствовал себя плохо и, вернувшись в отель, заметил в коридоре незнакомую, но весьма привлекательную женщину.

Когда он закончил, Хэммонд поинтересовался, не видел ли он в коридоре кого-нибудь еще.

– В коридоре пятого этажа? – уточнил Дэниэлс. – Нет, сэр, не видел. В коридоре были только я и та леди. Впрочем, мне понадобилось всего секунд пятнадцать-двадцать, чтобы дойти от лифта до номера и открыть дверь.

– А в лифте вы поднимались один?

– Да, сэр.

– Благодарю вас, мистер Дэниэлс. Я весьма признателен вам за то, что вы повторили ваши показания ради меня.

Не обращая внимания на насмешливый взгляд Смайлоу, Хэммонд отошел к окну со своим чуть теплым кофе, уступая место Мэри Эндикотт. Смайлоу вышел с сотовым телефоном в коридор, чтобы сделать несколько звонков. Лишь Стефи, перегнувшись через плечо полицейской художницы, внимательно следила за вопросами и ответами свидетеля. В конце концов она подошла к Хэммонду.

– Любуешься? – спросила она, поглядев за окно на ясное голубое небо и освещенные солнцем кроны деревьев. Хэммонд кивнул.

– Ты сегодня что-то не очень разговорчив.

– Я почти не спал. Никак не мог уснуть.

– Любопытно, почему?

В ее вопросе скрывался вполне конкретный подтекст, и Хэммонд пожал плечами:

– Просто так.

– Бесчувственный чурбан! Пришел его черед удивляться.

– Почему? – не понял Хэммонд.

– А так!.. После того, что произошло между нами, ты мог бы по крайней мере напиться с горя. Может быть, после пятой рюмки ты бы и передумал…

Хэммонд улыбнулся, но взгляд его остался серьезным.

– У нас не было другого выхода, Стефи. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

– В особенности в свете решения, которое принял Мейсон.

– Это было его решение, а не мое.

– Я знаю, что у меня не было ни полшанса получить это дело. Мейсон всегда благоволил к тебе. Это ни для кого не тайна.