Алиби

Юджин машинально загородилась занавеской и бросила беспокойный взгляд в сторону спальни.

— Ты думаешь, Смайлоу прослушивает линию?

— С него станется. Он может пойти на это даже без решения суда. Она на секунду задумалась.

— Мне тоже так кажется. Я почти уверена, что детектив Смайлоу организовал за мной слежку.

— Мне об этом ничего не известно, но это не значит, что за тобой не наблюдают. — Хэммонд перевел дух. — О том, что я здесь, никто не знает. Я перелез через стену сада и битых пять минут стучал в твою кухонную дверь. Я видел наверху свет, но ты все не отзывалась, и мне стало… Я вдруг подумал, что опоздал и с тобой случилось что-то… Ну, ты понимаешь?..

Юджин кивнула.

— Я ничего не слышала. Этот дождь…

— Я напугал тебя. Ты вся дрожишь. — Он снял с вешалки халат и укутал ее. — А почему ты решила, что за тобой следят?

— Я делала пробежку и заметила какую-то подозрительную машину. У нее работал двигатель, но огни не горели и “дворники” не работали.

— Ты выходила? В такую погоду? Одна?

— Я всегда одна, — ответила Юджин. — Но я стараюсь быть осторожной. Он слабо улыбнулся.

— Прости, что напугал тебя, — снова сказал он.

— Ничего страшного… Я и так что-то разнервничалась сегодня.

— Не мог же я так запросто подняться на крыльцо и позвонить в парадную дверь, — сказал Хэммонд извиняющимся тоном.

— Наверное, не мог.

— А если бы мог, ты бы впустила меня?

— Не знаю… Да. — Последнее слово она произнесла совсем тихо.

Хэммонд опустил глаза и уставился на ямочку между ключицами, где, как жемчужина в раковине, блестела крупная капля воды. Руки его все еще сжимали отвороты ее халата и, выпустив их, он сделал шаг назад, думая о том, что за одно это его можно было бы наградить медалью “За доблесть”.

— Нам надо поговорить, — сказал он глухо.

— Хорошо, я сейчас…

Хэммонд послушно развернулся на одеревеневших ногах и вышел в спальню. Через несколько минут Юджин присоединилась к нему. Она была одета в довольно старомодный стеганый домашний халат с поясом, который был плотно запахнут у нее на груди.

— У тебя кровь идет.

Хэммонд поднес к глазам руку и обнаружил на большом пальце небольшую ранку.

— Наверное, я порезался, когда взламывал твой замок.

— Хочешь, я дам тебе пластырь?

— Ничего, и так сойдет.

Сейчас Хэммонду меньше всего хотелось разговаривать с ней.

Ему хотелось распахнуть на ней халат и, прижавшись щекой к ее обнаженной груди, попробовать ее кожу на вкус, ощутить ее теплый запах. Все его тело вздрагивало от неистового физического желания, и ему стоило огромного труда не поддаться ему. Никакой вины за то, что произошло в субботу вечером и ночью, Хэммонд не чувствовал — только за то, что случилось потом.

— Ты ведь с самого начала знала, кто я и как меня зовут, — глухо сказал он. Именно сказал, а не спросил, но она все равно ответила:

— Да…

Хэммонд медленно кивнул. Ему по-прежнему было трудно принять то, с чем он так долго мысленно боролся и против чего восставал.

— Мне не хотелось бы говорить с тобой об этом, но…

— Почему?

— Потому что я знаю: ты все равно солжешь, я рассержусь, а мне не хочется злиться на тебя.

— Я тоже не хочу, чтобы ты злился на меня. Так что, может быть, нам все-таки лучше поговорить? Он снова кивнул.

— Мне хотелось бы кое-что от тебя услышать, даже если это будет ложью. Скажи, тогда, в субботу… Можешь ты поклясться, что с тобой еще никогда ничего подобного не происходило?

Юджин слегка наклонила голову.

— Я имею в виду не только ощущения, страсть, но и… В общем, все вместе.

Она сглотнула, и капелька воды, примостившаяся в ямочке, скользнула вниз.

— Со мной еще никогда не происходило ничего подобного, — сказала она неожиданно севшим голосом. — Это правда…

Именно это Хэммонд и хотел.., надеялся услышать, однако лицо его осталось почти таким же мрачным.

— Тогда.., тогда нам просто необходимо поговорить.

— Но, может быть…

— Необходимо, — повторил он с нажимом. — Скажи, то, что мы пришли в тот павильон на ярмарке почти одновременно, ведь это не было случайностью?

Несколько мгновений Юджин колебалась, потом покачала головой:

— Нет, не было.

— Но как, ради всего святого, ты узнала, что я буду именно там? Ведь я и сам этого не знал!

— Прошу тебя, — тихо сказала она, — не спрашивай меня больше ни о чем.

— Ты была у Петтиджона в субботу?

— Я не могу тебе этого сказать.

— Почему?

— Просто не могу.

— Но ведь это такой простой вопрос! Юджин невесело усмехнулась.

— Смотря для кого. Для меня он совсем не простой.

— Тогда ответь и объясни.

— Если я сделаю это, я останусь.., совсем без защиты.

— Мне странно это слышать, — заявил Хэммонд. — Если кому и нужна сейчас помощь и защита, так это мне. Ведь это я оказался подвешен между небом и землей, а не ты.

— Но тебя не подозревают в убийстве.

— Нет, в убийстве меня не подозревают, но согласись, что положение, в котором я очутился, чревато многими другими опасностями. Ведь это я веду дело одного из самых известных граждан города, который к тому же женат на моей близкой знакомой.

— На твоей близкой знакомой? — переспросила она чуть слышно.