Алиби

Но находиться в номере, где в ту трагическую субботу он сам встретился с Лютом Петтиджоном и обменялся с ним резкими словами, Хэммонду было нелегко. Тогда он не пошел дальше гостиной, с порога сказав то, что хотел сказать. Лют выслушал его, сидя на софе и потягивая виски. На лице его не дрогнул ни один мускул, и, даже когда Хэммонд закончил, Петтиджон совершенно спокойно объяснил ему, что если он возбудит против него преследование, то в орбиту судебного разбирательства непременно окажется втянут и его отец.

"Разумеется, — добавил Лют, приторно улыбаясь, — всех этих неприятностей можно избежать. Если ты согласишься сделать так, как я тебе скажу, никакого скандала не будет. Больше того, все будут счастливы и довольны и даже станут намного богаче, чем были”.

Не испытывая неловкости, Петтиджон открытым текстом предлагал Хэммонду продать душу дьяволу, чтобы спасти отца и заодно заработать кое-какой политический капитал. Хэммонд отказался от сделки в самых резких выражениях, и Петтиджону это не понравилось. В мгновение ока от его показного благодушия не осталось и следа.

"Ты еще пожалеешь, щенок!” — крикнул он, но Хэммонд уже вышел из номера, громко хлопнув дверью.

Раздумывая об этом, Хэммонд подошел к встроенному шкафу, куда он еще не заглядывал. За высокими зеркальными дверьми находились только пустой сейф и вешалки для одежды. Лишь на одной из распорок висел в прозрачном чехле купальный халат с поясом, а под ним лежали все еще упакованные в целлофан шлепанцы.

Похоже, что и ими Петтиджон так и не успел воспользоваться. Хэммонд задвинул створку на место и вздрогнул, увидев отразившуюся в зеркале фигуру.

— Что-нибудь ищешь? Хэммонд круто обернулся.

— Я.., я не знал, что здесь кто-то есть.

— Я так и понял, — кивнул Смайлоу. — Ты подпрыгнул, как будто тебя подстрелили. — Он хмыкнул и, обернувшись через плечо, посмотрел на то место на ковре, где темнели пятна засохшей крови. — Извини, — добавил он с издевкой, — возможно, я неудачно выразился…

— Ничего, переживу, — сухо отозвался Хэммонд, стараясь взять себя в руки и побороть неловкость, которую он испытывал. Смайлоу мог подумать, что он что-то вынюхивает. — Насколько я тебя знаю, — добавил он, — ты всегда подбираешь слова очень тщательно.

— Это верно, — согласился Смайлоу и прищурился. — Итак, какого черта тебе здесь понадобилось?

— А твое какое дело? — сердито отрезал Хэммонд, слегка повышая голос. Если Смайлоу не стесняется в выражениях, почему он должен сдерживаться?

— Может быть, ты не заметил, но дверь номера была опечатана? — спросил детектив. — Или ты считаешь, что тебе все позволено?

— Мне, как прокурору, по службе полагается бывать на местах преступлений, которыми я занимаюсь.

— А разве прокурор не должен предварительно уведомить полицию и заодно захватить с собой понятых, чтобы потом не возникло никаких недоразумений?

— Я знаю порядок, — сердито буркнул Хэммонд.

— Тогда почему…

— Я был занят, — коротко сказал Хэммонд. Смайлоу был прав, разумеется, но будь он проклят, если признает это. — Когда я освободился, было ухе поздно, и мне не захотелось обращаться в полицию, да еще тащить с собой копа. Я ничего здесь не трогал… — Он помахал в воздухе рукой, в которой все еще держал платок. — ..И ничего не взял. Кроме того, мне казалось, что вы уже все здесь осмотрели.

— Да, мы закончили осмотр.

— Тогда что тут делаешь ты? Ищешь улики? Или, наоборот, пришел подбросить парочку? Несколько мгновений оба мерили друг друга воинственными взглядами. Смайлоу первым справился с собой.

— Я пришел сюда, чтобы обдумать кое-какие факты, всплывшие после вскрытия.

— Какие? — против собственной воли заинтересовался Хэммонд. Смайлоу повернулся и, сделав несколько шагов, остановился возле кровавых пятен на ковре.

— Странный характер ранений. Установить траекторию пуль довольно трудно из-за обширного характера повреждений, но Мэдисон почти уверен, что, когда в Петтиджона стреляли, он уже лежал на полу. Во всяком случае, выстрелы были произведены с расстояния не больше чем один-два фута.

— Промахнуться было трудно.

— Убийца и не промахнулся. Оба ранения были смертельными.

— Однако убийца, похоже, не знал, что Люта хватил удар.

— И все же он шел сюда, чтобы убить.

Оба некоторое время рассматривали пятно на ковре.

— Знаешь, что меня беспокоит? — спросил Хэммонд после продолжительной паузы. — Шум. Убийца дважды стрелял из револьвера тридцать восьмого калибра, а между тем выстрелов никто не слышал.

— Во-первых, в этот час на этаже не было почти никого из постояльцев. Во-вторых, вечерняя смена начинается только в шесть, и коридорный еще не успел подняться на этаж. В-третьих, убийца мог воспользоваться глушителем, возможно, даже самодельным, хотя Мэдисон и не обнаружил в ране никаких частиц, которые бы на это указывали. Но я лично склонен считать, что слова Петтиджона о том, что номера в его отеле будут звуконепроницаемыми, не были пустой похвальбой. В отличие от разрекламированной им системы видеонаблюдения…