Алиби для великой певицы

— Посылаем агента и не знаем, что именно у него получится, и получится ли вообще что-либо, — ворчливо говорил начальник иностранного отдела. — Как выяснить заранее, сумеет он завербовать действительно ценный источник или потратит время впустую? И сколько ему понадобится времени для разработки своих связей?

Начальник иностранного отдела читал личные дела новых агентов-вербовщиков без особого удовольствия. Он должен был организовать массовую заброску агентуры и тем самым продемонстрировать председателю ОГПУ Менжинскому активность работы против эмиграции. С одной точки зрения, все просто — чем больше пошлет за кордон, тем лучше. С другой, через полгода-год коллегия ОГПУ потребует отчета: сколько новых источников дал каждый агент-вербовщик?

— Я думаю все же, что ехать Ковальскому надо, — сказал Семен Костров. — Один из людей в его списке мне представляется перспективным — генерал Николай Скоблин. Я выяснил, что брат Скоблина остался в Советской России. Это большой козырь.

— Скоблин живет во Франции. А французский язык ваш Ковальский знает?

— Нет. Но уверен, что это не помешает ему выполнить задание. Во Франции осело несколько сотен тысяч белых эмигрантов. Немногие из них знают язык, но как-то живут.

До 1930 года судьба Николая Владимировича Скоблина ничем не отличалась от судеб многих русских офицеров, вступивших в ряды Добровольческой армии.

Он родился в 1893 году. Участвовал в первой мировой, в 1917-м вступил в ударный батальон. Вместе с первыми добровольцами проделал знаменитый Ледовый поход. Он командовал Корниловским полком, одним из четырех полков, которые были укомплектованы только офицерами и считались цветом Добровольческой армии.

Корниловцы, алексеевцы, марковцы, дроздовцы — так с гордостью именовали себя военнослужащие полков Добрармии, носивших имена четырех генералов — Корнилова, Алексеева, Маркова, Дроздовского. Позднее полки были развернуты в дивизии.

Генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев, начальник штаба верховного командующего, положил начало Белой армии. Он умер в 1918-м. В его честь назвали 1-й конный офицерский полк. Лавр Георгиевич Корнилов погиб в марте 1918 года под Екатеринодаром. Генерал-лейтенант Сергей Леонидович Марков был убит подстанцией Шаблиевской. Его именем назвали 1-й офицерский полк, позднее вошедший в состав корпуса под командованием генерал-лейтенанта Кутепова. Генерал Михаил Гордеевич Дроздовский умер после ранения в Ростове накануне нового 1919 года. Тогда 2-й офицерский полк и стал Дроздовским.

Офицеры этих полков носили цветные кокарды на фуражках: черно-красные — корниловцы, черно-белые — марковцы, вишнево-белые — дроздовцы, голубовато-белые — алексеевцы.

Скоблин покинул Россию в 1920 году вместе с разбитой армией Врангеля. Из галлиполийского лагеря перебрался в Париж, где занял заметное место в среде русской эмиграции.

Считался влиятельной фигурой в Российском общевоинском союзе.

Он был известен еще и благодаря своей жене — Надежде Васильевне Плевицкой, замечательной певице, которая в юном возрасте исполнением народных песен очаровала русскую публику и даже была принята при императорском дворе.

Этот брак сложился при весьма драматических обстоятельствах. Надежда Плевицкая не сразу оказалась в эмиграции.

Первые годы гражданской войны она оставалась в Советской России. Во время фронтовых гастролей она попала в плен к белым и встретила молодого командира Корниловского полка Николая Скоблина, который, несмотря на немалую разницу в возрасте, по уши в нее влюбился и завоевал ее руку и сердце.

Дмитрий Мейснер, сражавшийся в Добровольческой армии, вспоминал о галлиполийском сидении:

«В счастливые для нас минуты мы заслушивались песнями Надежды Васильевны Плевицкой, щедро раздававшей тогда окружающим ее молодым воинам блестки своего несравненного таланта. Эта удивительная певица, исполнительница русских народных песен, тогда только начинавшая немного увядать, высокая стройная женщина, была кумиром русской галлиполийской военной молодежи. Ее и буквально, и в переносном смысле носили на руках. Она была женой одного из наиболее боевых генералов Белой армии.

В Галлиполи я еще не мог прочесть интересную автобиографию Плевицкой, где она рассказывает о начале своей жизни, о том, как полуграмотная крестьянская девушка из Курской губернии стирала в одном из московских дворов белье, а сидевший у окошка купец, попивавший густой чаек с вареньем, услышал внизу во дворе своего дома необыкновенный ее голос, а главное — необыкновенный исполнительский талант и темперамент. Он встрепенулся, позвал к себе прачку, заставил петь курские и волжские песни.

Больше Плевицкая не стирала. Она училась пению; не прошло и двух лет, как в Царскосельском дворце бывшая прачка исполняла свои песни перед последним русским императором, а он, рассказывают уже другие авторы, низко опускал голову и плакал».