Алиби для великой певицы

— Во-первых, я могу ошибаться, — улыбнулся полковник Обухов. — И рад буду в этом убедиться. Во-вторых, наша с вами работа оценивается количеством заброшенных на сторону агентов. В-третьих, если и эта организация — плод работы чекистов, то неплохо выяснить, чего они хотят. В конце концов, князь не наш человек. Даже если чекисты его заберут, потеря невелика.

Капитан Ларионов не стал продолжать. Его вообще интересовала только террористическая работа. Польская, финская, румынская разведки давали им деньги, документы, оружие, пропускали через границу отнюдь не бескорыстно. За все приходилось платить информацией. Ее могли добыть только агенты, проникавшие в Советскую Россию.

Бывшие офицеры Добровольческой армии, совершавшие рискованные путешествия вглубь СССР, не знали, что копии их донесений полковнику Обухову приходилось раздавать нескольким европейским разведкам. Если князь вернется, думал полковник, его отчет окупит все, что поляки передали им за последние месяцы.

Князь должен был вернуться. Мифическую подпольную организацию, которая пригласила представителя белой эмиграции на переговоры, украинское ГПУ создавало в расчете на крупную добычу. ГПУ хотело выманить на свою территорию кого-нибудь из лидеров эмиграции Князь был не той фигурой, которая годилась для отчета в Политбюро ЦК ВКП(б) об успешно проведенной операции.

Полковник Обухов был прав в своем скептицизме. В Советской России не существовало антисоветского подполья. Все многочисленные подпольные организации, которые отправляли гонцов на встречу с эмиграцией, предлагая объединить усилия в борьбе с большевика ми, были придуманы Объединенным государственным политическим управлением.

Планом, разработанным совместно контрразведывательным и иностранным отделами ГПУ Украины и утвержденным председателем ОГПУ Вячеславом Рудольфовичем Менжинским, предусматривалось благополучно переправить князя назад через границу. Успех его миссии открывал возможности для длительной игры с эмигрантскими группами.

Но в последних числах января 1929 года бывший офицер Добровольческой армии выстрелил в Белграде в сотрудника советского полномочного представительства и тяжело его ранил.

На следующее утро председателя ОГПУ вызвал к себе Сталин. В кабинете генерального секретаря ЦК ВКП(б) сидели наркомвоенмор Клим Ворошилов и секретарь ЦК Лазарь Каганович. Оба они были чем-то взбудоражены и даже не ответили на приветствие Менжинского, который не получил приглашения присаживаться и продолжал стоять возле двери.

Председатель ОГПУ понял, что перед его приходом состоялся крупный разговор. Менжинскому оставалось только гадать — имел этот разговор отношение к нему или нет.

Наконец Сталин повернулся к Менжинскому.

— Как могло произойти, что вы не сумели уберечь нашего дипломата в Югославии? Почему белые бандиты чувствуют себя безнаказанно? Сколько раз Центральный Комитет указывал вам, что главная задача ОГПУ — борьба с террористами и бандитами из среды белой эмиграции!

Раскрасневшийся, злой Клим Ворошилов влез в разговор:

— Это же в нашего работника стреляли! Парень из разведупра, — пояснил нарком Сталину.

Разведупр — так сокращенно именовалась военная разведка, разведывательное управление штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

— Гражданскую прошел, а в мирное время получил пулю, — продолжал возбужденно говорить Ворошилов. — Белую армию разгромили, а с какими-то недобитками справиться не можем. Такой аппарат в ОГПУ содержим, а где результаты?

Лазарь Каганович тоже добавил:

— Надо еще посмотреть, кто там работает в иностранном отделе ОГПУ. Какие-то сомнительные люди, всю жизнь за границей, с маленьким партстажем. Когда у вас происходила чистка в аппарате, вы же их не вызывали в Москву, верно, товарищ Менжинский? Они у вас проскочили без всякой проверки, так?

Менжинский слушал членов Политбюро молча, мрачнел, но не возражал.

Сталин не обратил внимания на слова своих соратников:

— Центральный Комитет обязывает вас, товарищ Менжинский, немедленно найти достойный ответ на бандитскую вылазку белых бандитов. Можете идти.

Войдя в свою приемную, Вячеслав Менжинский приказал секретарю вызвать начальника иностранного отдела.

— На месте только Шувалов, — доложил секретарь.

Через пять минут Мирон Борисович Шувалов, исполнявший обязанности заместителя начальника иностранного отдела, стоял в небольшом кабинете председателя ОГПУ.

— Кого из крупных белых мы можем взять сейчас, немедленно? — без предисловий спросил Менжинский.

— Таких возможностей у нас нет, Вячеслав Рудольфович, — хладнокровно ответил Шувалов.

В гражданскую он был начальником особого отдела нескольких армий и привык с любым начальством разговаривать на равных.

— Ликвидацию надо готовить несколько месяцев, — объяснил Шувалов.

Менжинский задумался.

— А на нашей территории кто-нибудь из белых есть?

— Серьезной фигуры ни одной.

Менжинский придвинул к себе папку со спецдонесениями секретно-политического отдела:

— Через десять минут явитесь с предложениями.

Судьба князя была решена. Других кандидатур Шувалов не нашел.