Алиби для великой певицы

«Доктор» долго слушал, повторяя:

— Понимаю, понимаю.

Повесил трубку и вернулся к столу.

— Я получил очень хорошие сведения о вас. Прошу извинить — произошло недоразумение. Но ничего не поделаешь. Получайте ваш паспорт, деньги, списки, берегите их. Смотрите, чтобы списки у вас не украли. Большевики дали бы за них огромные деньги.

В комнату вошел задержавший Ковальского агент. «Доктор» сказал ему, указывая на Ковальского:

— С этим все в порядке.

Ковальский повернулся к агенту:

Из-за вас всю ночь не спал и опоздал на важную встречу. Буду возвращаться в Вену, вообще вам паспорт не покажу.

Агент был сама любезность.

— Извините, сомневаться моя обязанность. Теперь будем знакомы, — он счел своим долгом улыбнуться. — Ведь вы, наверное, скоро назад?

— Да, конечно.

Ковальский без сожаления распрощался с новыми друзьями и вышел на перрон. В Берлин он приехал утром двадцать второго января На встречу со Скоблиным и Плевицкой бывший штабс-капитан Ковальский опоздал.

Берлинский резидент был встревожен: что могло произойти с Ковальским? И как без него беседовать со Скоблиным и Плевицкой? Отложить встречу хотя бы на день было невозможно: на 25 января 1931 года был назначен первый концерт Надежды Васильевны в Белграде, и задерживаться в Берлине Плевицкая и Скоблин не могли.

А Костров, напротив, даже обрадовался. В том разговоре, который он намеревался провести со Скоблиным и Плевицкой, бывший штабс-капитан Ковальский ему только бы мешал.

Пароль Костров знал, фотографии генерала и певицы видел в Москве, поэтому вечером 21 то поехал к ним в отель. Представился и сразу же их увез — в гостиничном номере или в ресторане долгий и подробный разговор невозможен.

Устроились в квартире одного из сотрудников берлинской резидентуры — он был в отъезде. Беседа продолжалась с восьми вечера до часу ночи за хорошо сервированным столом — постарался резидент. Ни Скоблин, ни Плевицкая почти ничего не пили. Кострову это понравилось — разведчики боятся пьющих агентов.

Скоблин и Плевицкая хотели понравиться Кострову, и это им удалось. Он увидел в них великолепно информированных агентов, которым известно все, что делается в белых кругах, взаимоотношения генералитета. Они знали подноготную большинства вождей эмиграции, начиная с Миллера и Деникина.

Кострова больше всего беспокоила история с офицером-марковцем, который сумел нелегально проникнуть в СССР и вернуться.

— Наши коллеги, занимающиеся внутренней контрразведкой, установили, что в России действительно находился бывший командир первого полка марковской дивизии Дмитрий Анатольевич Слоновский, — сказал Костров. — Я привез с собой его фото. Посмотрите, пожалуйста, это не тот человек, которого вы видели на банкете?

Он протянул Скоблину небольшую фотокарточку. Скоблин тотчас же ответил:

— Это Слоновский, я его прекрасно помню. Но на банкете о поездке в СССР говорил другой.

Костров забрал фотокарточку.

— Я вас еще раз очень прошу, Николай Владимирович, во что бы то ни стало выяснить фамилию этого офицера.

В конце беседы Костров проинструктировал Скоблина:

— Ваша основная задача, Николай Владимирович, незаметно для окружающих и вождей белого движения активизироваться. Укреплять связи со всеми знакомыми вам деятелями РОВС. Никем не пренебрегайте, никогда не знаешь, от кого вдруг придет важная информация. По возможности избегайте того, чтобы вас считали рьяным приспешником генерала Миллера. У вас должна быть самостоятельная позиция — вы последний командир корниловского полка, хранящий заветы Корнилова.

Суховатый Костров старался быть любезным с Плевицкой.

— Мы очень рассчитываем на вашу помощь, Надежда Васильевна. Почаще выступайте на благотворительных вечерах ровсовских организаций. Тем самым вы создаете имя и себе, и мужу. Когда газеты пишут о вас, они пишут и о Николае Владимировиче. А ему необходимо выйти из тени.

Костров вновь обратился к Скоблину:

— Офицеры вашего полка находятся в различных городах Европы, вы имеете на них влияние. Поддерживайте с ними тесную связь, добейтесь того, чтобы они вас постоянно информировали обо всем, что им известно.

— Не думали ли вы над моим предложением перетянуть Туркула в Париж? — поинтересовался Скоблин. — Советую вам завербовать генерала. К нему можно подойти через жену. Это получится, ежели не пожалеете денег.

Командир Дроздовского полка генерал Антон Васильевич Туркул чрезвычайно интересовал ОГПУ.

— Мы одобряем вашу идею, — ответил Костров. — Напишите хорошее письмо Туркулу, пригласите в Париж. Более того, если Шатилов и РОВС откажутся помочь Туркулу деньгами, то мы сами дадим вам сумму, необходимую для его переезда в Париж.

По словам Скоблина, объединение бывших офицеров Добровольческой армии в Болгарии держалось только на Туркуле. Так что в иностранном отделе ОГПУ, во-первых, надеялись, что после отъезда Туркула в Болгарии начнутся интриги между кандидатами на его пост. Во-вторых, предполагали, что хорошие отношения между Скоблиным и Туркулом позволят использовать резкого, неуправляемого генерала для развала парижского штаба РОВС.