Алиби для великой певицы

— Просто для начала расскажите нам о себе максимально подробно, расскажите все-все, вплоть до вашей учебы у профессора Менерта. Только, пожалуйста, ничего не скрывайте.

Некоторое время Габриэле раздумывала. Ей не очень нравилась эта идея. Почему она должна им все это рассказывать? Что-то внутри нее сопротивлялось этому откровенничанию с сотрудниками разведки другого государства. Но Карличек сидел такой несчастный. И она решила, что ничего страшного в ее рассказе не будет. Все, что она могла им сообщить, у нее дома, в Федеративной Республике, известно каждому.

Когда она кивнула: «Пожалуйста, задавайте вопросы, я отвечу», гости вздохнули с облегчением.

Она рассказала им о своей жизни, о родителях, о профессоре Менерте и сокурсниках. Шмидт не задал ей ни одного сомнительного вопроса, который бы заставил ее заподозрить что-то неладное.

Прекрасно, — одобрительно кивнул гость на прощание. — Я вижу, что вы действительно любите Карличека, и постараюсь все устроить. Самое важное — дать вам возможность побыть вместе. Позвольте дать вам один дружеский совет. Лучше, если ваши родители пока ничего не будут знать о Карличеке. Боюсь, в Федеративной Республике у вас могут быть неприятности, если кто-то узнает, что вы любите офицера госбезопасности из так называемой ГДР…

Он засмеялся, и Габриэле тоже улыбнулась. Она принадлежала к тем западным немцам, которые не отрицали права ГДР на существование.

Через день Эгон Шмидт приехал вновь в их маленькую квартирку на десятом этаже нового дома и предложил Габриэле перебраться вместе с Карличеком в гостиницу окружного управления госбезопасности.

— Это тихое местечко, постояльцев там всегда мало. В гостинице вас никто не увидит. Вы сможете быть вместе столько, сколько захотите, — объяснил Эгон Шмидт.

Шмидту было чуть больше пятидесяти. Он был седовлас, строен, хорошо одет и по родному городу ездил не на советской «Волге», как его коллеги по управлению, а на «БМВ». Ему это было разрешено — разведчики находились на привилегированном положении.

Начальник разведотдела начинал свою карьеру рядовым оперативным работником в Западном Берлине. Он свел знакомство с администратором крупного кинотеатра, щедро угощал его русской водкой, и тот разрешал ему брать на ночь копии всех новых фильмов. Администратор полагал, что его друг показывает фильмы своим многочисленным подружкам в большой холостяцкой квартире, в которой и сам несколько раз неплохо провел время.

На самом деле Эгон Шмидт, получив новую ленту, мчался в Восточный Берлин, где в лаборатории МГБ с этих фильмов ночью снимались копии для министра госбезопасности и его заместителей, больших любителей западного кинематографа, и для показа в поселке для членов политбюро ЦК СЕПГ в Вандлитце. Члены политбюро и их семьи предпочитали смотреть появившиеся тогда порнографические фильмы и увлекательные ленты о Джеймсе Бонде.

Утром невыспавшийся Эгон Шмидт должен был доставить бобины с пленкой назад.

Новые фильмы он привозил не реже, чем раз в неделю. Его успешная курьерская работа не осталась незамеченной, и его вскоре повысили.

Когда технический прогресс привел к появлению видеомагнитофонов и видеокассет, работа упростилась. Сотрудники разведки покупали в Западном Берлине одну кассету и пересылали ее в министерство, где фильм размножали в неограниченном числе копий для высокопоставленных клиентов. В этой же лаборатории печатали снимки и для министра, и для некоторых членов политбюро, которые любили фотографироваться на отдыхе и особенно на охоте.

Все эти дни Карличек был так мил и внимателен, что Габриэле чувствовала себя на вершине блаженства. Он радостно знакомил ее со все новыми своими друзьями, каждый из которых был сама любезность. Видно было, что они приняли в их судьбе живейшее участие. Каждый из друзей Карличека пытался им как-то помочь. Все, что делали сослуживцы Карличека, воспринималось ею как забавная игра.

Служебная гостиница окружного управления госбезопасности находилась на окраине Лейпцига. Когда они вошли внутрь, Карличек остановил Габриэле и тихо сказал ей:

— Администратору не обязательно знать твое настоящее имя. Назови ему какое-нибудь другое.

— Какое? — Габриэле была застигнута врасплох.

Карличек пожал плечами.

— Да какое нравится. Выбирай — Гудрун, Гёрхильд или Гизела.

Габриэле предпочла стать «Гизелой». Она еще не знала, что это имя превратится в ее агентурную кличку. Это же имя внесли и в фальшивый западногерманский паспорт, который изготовили специально для того, чтобы она могла приезжать в ГДР для встреч с Карличеком втайне от западногерманской контрразведки.

— Мое начальство делает тебе любезность, — пояснил Карличек. — Если ты станешь слишком часто ездить в ГДР, у тебя дома, пожалуй, возникнут неприятности. А с этим паспортом ты можешь навестить меня в любую минуту.

Фальшивые документы для Габриэле изготовил лучший специалист МГБ ГДР по изготовлению западногерманских паспортов Клаус-Дитер Бааг, который начинал свою службу личным официантом грозного министра госбезопасности Эриха Мильке.