Алиби-клуб

Стоило мне об этом подумать, как на меня накатило чувство глубокой печали. Со времен, когда убийства обрели мотивы, этот стал самых старым в истории человечества. Безответная любовь. Меня никогда не переставало удивлять, как эмоция, которой следовало быть такой же хорошей и яркой как радость, так часто оказывалась столь разрушительной.

И неважно сколько раз жизнь преподает нам этот урок, мы продолжаем наступать на те же грабли.

Глава 67

Луна ярко светила, пока Лизбет шла по грунтовой дороге. Она не знала, который час. Время не имело значения. Правда по ее ощущениям, она шла уже довольно долго.

Ей никогда не доводилось бродить по дикой местности в одиночку. Подобная мысль напугала бы ее. Но не Ирину. Ирина посмеивалась бы над ее боязнью змей и аллигаторов и всю дорогу дразнила бы. Ирина знала, какое чувство свободы дарит способность не испытывать страх. Лизбет только начинала узнавать, что это означало.

Она знала, куда идет, потому что за последние несколько дней местоположение в деталях описывалось наездниками и работниками конюшни, в выпусках новостей.

Это своего рода паломничество – отправиться на место, где нашли Ирину, где ее тело было уничтожено. Для Лизбет это место было не менее святым, чем любое другое.

Она поклонялась Ирине. Ирине – такой умной, такой искушенной, такой дерзкой, такой храброй. Она любила Ирину, как прежде никого не любила в своей жизни. Она нуждалась в Ирине. Ирина была ее старшей сестрой, ее лучшей подругой, ее… наставницей. Она олицетворяла все, чего не хватало самой Лизбет.

Лизбет из кожи вон лезла, стараясь идти по стопам Ирины – быть непринужденной, легкомысленной, беззаботной и элегантной, смотреть жизни в лицо и насмешливо ухмыляться. Как прекрасно было бы, существуй они лишь вдвоем.

«Забавно», – подумала она. По приезде в Южную Флориду у нее были совсем другие представления о том, чего она хочет от жизни. Она желала того, чего ее учили желать – мужа, семью – хотя из прошлого опыта с мужчинами она знала, что гарантий счастья нет, а любовь может нести с собой ненависть и страх.

И жизнь преподавала ей этот урок снова… и снова… и снова.

Ирина взяла ее под свое крыло. Ирина была ее единственной настоящей подругой и защитницей – или ей тогда так только казалось.

Никогда в жизни Лизбет не была – или думала, что никогда не будет – с другой женщиной. Ее растили с верой, что это неправильно. Но с Ириной она ощущала близость, защищенность и, отставив чувство вины провинциальной девчонки в сторону, счастье.

Лизбет остановилась у тропы, чтобы наклониться, прокашляться и попытаться наполнить ноющие легкие воздухом. На минутку присела отдохнуть на кипарисовый пень. Ночь стояла ясная и теплая. Бурлившая живностью, если человек соизволит присмотреться. Лизбет так и сделала. Слушала кваканье лягушек, пронзительные крики и клекот болотных птиц.

Конечно, были неслышные и невидимые животные, таящие наибольшую опасность. Любовь – такая же тварь. И ревность. И душевная боль.

Лизбет сидела на пне у маслянисто-черного канала и ждала, когда за ней придут.

Глава 68

– Барбаро говорил мне, что той ночью Ирина не стеснялась своих планов насчет того, как собиралась развлекать мальчиков, – рассказывала я. – Лизбет умоляла Ирину не ходить, но та все равно пошла.

– Думаешь, позже Лизбет вернулась, чтобы поговорить с Ириной начистоту? – поинтересовался Лэндри. – Тогда-то Барбаро ее и увидел.

Он въехал на подъездную дорожку и остановился рядом с моей машиной неподалеку от коттеджа.

Когда я вылезла из машины, мной овладело пугающее чувство, что нужно спешить.

Охватившая меня усталость сгорела от нового притока адреналина.

Лизбет где-то совсем одна. Меня не покидало ощущение, что она была одна уже очень долгое время. Я подумала о том, что источник моей симпатии к этой девушке заключался в том, что я видела в ней все те качества, которые жизнь давным-давно выжгла из меня самой.

Войдя внутрь, я позвала ее по имени, хотя знала, что она не отзовется.

Пусть после испытаний прошлой ночи Лизбет ужасно вымоталась, но провинциальное воспитание не позволило ей оставить комнату для гостей в беспорядке. Она заправила постель и взбила подушки.

Записка была прижата весенне-зеленым бархатным валиком и написана счастливым, округлым, девчачьим почерком.

Я прочла сообщение, и сердце замерло у меня в груди.

Она благодарила меня за оказанную помощь.

Благодарила за то, что я была Ирине хорошей подругой.

Извинялась за все, что сделала неправильно, за каждый допущенный проступок, за все хорошее, чего не совершила.

Записала имена и номера телефонов своих родителей в Мичигане.

Попрощалась.

Глава 69

Сейчас она ощущала такое спокойствие, такое умиротворение. Ей пришлось принять решение, но теперь, когда оно было принято, лишь оно имело для нее смысл.

Елена сказала ей, что свою вину нужно отработать, не барахтаться в ней. В некотором смысле именно это она и делала. Отдавала Ирине долг.