Алиби – любовь

– Боже. Дурацкий ветер! Где там моя машина?.. – пробурчала я, убирая пряди волос с лица.

Решила перебежать переулок, чтобы поскорее прыгнуть в свою красавицу, но не успела. Глаза засыпало песком и пылью, и я мгновенно налетела на молодого мужчину – даже парня, рассыпав ворох его бумаг на асфальте.

– Извините, пожалуйста! Ради Бога, извините. Ох, простите.

– Ничего.

– Я подберу ваши документы, – и я стала собирать листы с напечатанным текстом, выпавшие из его папки и файлов.

По нескольким документам уже проехалась чья-то машина, оставив на них свои геометрические следы от шин.

– Мои бумаги!

– Извините! – сокрушалась я. – Я не хотела… Ветер с ног сбивает.

– Да, Вы на меня летели как птица, – улыбнулся незнакомец. – Если бы помахали руками, были бы дома.

– Я учту это в следующий раз, – ухмыльнулась я, глядя на блеск в его серых глазах.

– У Вас колено разбито. Вы  поранились, – заметил парень, кивнув на мою рассечёную худую коленку.

– Я вижу, – смутилась я, присев на каменную ступеньку крыльца офисного здания и стыдливо прикрыв ноги расклешённой юбкой-солнце.

– Знаете, я недалеко отсюда живу, во-о-он в том доме, где шпиль. Я принесу пластырь. Ладно? Только держитесь за перила, а то унесёт, – засмеялся он, обнажив белоснежные зубы. – Или… Если хочешь промыть рану, идём со мной.

– Мы перешли на "ты"? – от удивления и его наглости подняла брови я.

– Идём! – он будто не обратил внимания на мой вопрос. – Я тебя не зарублю. Обещаю.

– Ты точно не маньяк? – недоверчиво прищурилась я.

– Ну конечно нет! – он дружелюбно подал мне руку, чтобы помочь встать с холодного крыльца.

Я рассмотрела его внимательнее: сверкающие блеском серые глаза, ухоженные, с удлинённой стрижкой волосы, стройное, поджарое тело. Молодое тело…

Мне тридцать два года. А ему… Наверное около 25, а может и чуть больше.

Аптека через два дома.

А я иду к нему домой.

Тася, ты сошла с ума. Одумайся!

Но я, оглядываясь, захожу внутрь дома со шпилем на крыше.

Боже… Тася, что ты опять творишь?..

Глава 4

Внутри подъезд оказался на редкость чистым. Консьерж лишь искоса посмотрел на меня, потому как мой новый знакомый сразу же сделал замечание, что я – его гостья.

Не люблю многоэтажные скворечники – совсем отвыкла от них, живя с Димкой в собственном доме. Но даже это не остановило меня от рискованного шага пойти с тем, кого совершенно не знаю.

Мы подошли к лифту, и мой спутник нажал на кнопку его вызова.

– Чёрт, – выругался он. – Опять не работает.

– Сломался? – ухмыльнулась я.

– Проклятый лифт! – повторил он.

Да он псих! Я так подумала и снова оглядела его с ног до головы. Эх, где моя молодость? Хотя – стоп! Я и так молода и привлекательна, иначе я бы не заинтересовала его. В глазах этого парня читалась не просто элементарная вежливость и желание помочь. В них я видела пылающий огонёк, под который неугомонно плясали черти. Те, о которых он упомянул, огрызаясь на сломанный лифт.

– Придётся идти пешком, – заключил он, – но если ты не готова, то можешь просто подождать меня здесь.

Я окинула взглядом первый этаж – на меня недобро смотрел консьерж.

– Ладно уж, – улыбнулась я, – мне всё-таки не хочется в конечном счёте ампутировать свою конечность в больнице. Так что мне нужен кран с водой. Но говорю сразу – я ненадолго. Только обработаю рану и пойду домой.

Он подмигнул в ответ:

– О'кей. Как скажешь.

Еще один этаж – и вот его железная дверь. Хм… Пока всё неплохо.

– Пардон за беспорядок, – извинился он. – Не знал, что ты придёшь.

– У тебя необычная квартира, – я обвела взглядом просторное жилище холостяка.

Да, по его дому можно было судить, что он холостяк. Холостяк из холостяков. Никаких женских штучек: косметики, белья, посудных принадлежностей, которые бы купила только женщина – ни-че-го. Всё было расставлено так, как было удобно ему. Иными словами, типичная берлога, в которой обитает только особь мужского пола.

Я в его личном пространстве. И до сих пор не знаю его имени. Кошмар.

– Ты писатель?

– С чего ты взяла? – поднял брови он.

– У тебя очень много литературы, – пояснила я, всматриваясь в полки с книгами. Толстой, Бунин, Островский, Гоголь – это из русских писателей. Шекспир, Гюго, Верн, Лондон – зарубежная классика, знакомая практически каждому. И это лишь малая часть всего, что я успела рассмотреть.

– Я журналист, – сдержанно ответил он на мой вопрос. – Ты хотела промыть рану. Ванная налево, вон там.

– Там? – переспросила я, несмело заглядывая за угол.

– Да, именно. Иди, не бойся. Там есть аптечка, в шкафчике над раковиной.

– Мне можно открыть твой шкафчик? – я удивилась, скромно заводя руки за спину.

– Там нет ничего секретного. Можешь открыть.

Я закрылась в небольшой ванной, долго при этом прислушиваясь к шороху, который был слышен сквозь деревянную дверь. Прильнула ухом к её поверхности и, замерев, пыталась понять, чем занят хозяин этой квартиры. Кажется он не следил за мной, и я успокоилась.

Как и полагается, открыла кран и под напором струи тёплой воды стала смывать уже запёкшуюся кровь.