Алиби с гулькин нос

Тамара Константиновна оказалась женщиной лет тридцати шести, как сказала Ларисе ее сестра, но выглядела, увы, на все пятьдесят. В ее лице чувствовалось внутреннее напряжение, не отпускающее ее ни на минуту. Видно было, что она очень устала, настолько устала, что если дать себе волю и расслабиться, то рассыплется, как листья старого гербария, если до них дотронуться.

Помимо усталости и напряжения, сковывавших не только ее движения, но и лицо, именно в лице можно было разглядеть что-то не совсем на первый взгляд уловимое, но неприятное. Интуитивно Лариса определила это как какое-то тупое упрямство, причину которого она пока понять не могла.

Тамара Константиновна встретила Ларису в костюме классического покроя темно-вишневого цвета, который очень подходил к ее светлым волосам, как будто неумело и явно наспех собранным на затылке в небольшой узел. Накрашенными у нее были только губы, что не делало ее моложе. Несмотря на то что женщине, видимо, был присущ вкус, теперь ей явно было не до собственной внешности.

— Здравствуйте, — как-то поспешно протянула она Ларисе руку для приветствия. — Проходите, пожалуйста…

И тут же отправилась на кухню, крикнув по дороге вышедшей из комнаты Татьяне:

— Таня, проводи Ларису Викторовну, пожалуйста.

Татьяна нисколько не изменилась с последней их встречи. Ларисе вообще казалось, что сестра относится к тому типу людей, которые одинаковы и в двадцать, и в пятьдесят лет. Все та же гладкая прическа, неброский макияж, скромная одежда… Та же строгость во взгляде, что и в юности. Лариса, поздоровавшись с сестрой, прошла вместе с ней в комнату.

Стол уже был накрыт, и Лариса, оглядев его, почувствовала неловкость, поскольку выставленные блюда явно били по кошельку среднестатистического россиянина, а Тамара Константиновна, похоже, в данный момент находилась в весьма плачевном состоянии.

— Прошу вас, садитесь, — с улыбкой проговорила хозяйка, вернувшаяся из кухни с бутылкой коньяка в руке.

— Зачем же вы… — только и сказала Лариса, кивнув на стол. — Я бы так и так приехала.

— Ничего, ничего, — как-то нервно и суетливо проговорила Тамара Константиновна, теребя в руках салфетку. — Угощайтесь.

Ларисе ничего не оставалось делать, как сесть за стол. Тамара Константиновна пыталась придать своему лицу преувеличенно бодрое выражение, что плохо ей удавалось.

Она стала разливать коньяк, рассказывая одновременно о том, как замечательно, что ей удалось купить настоящую его марку.

Когда три женщины подняли бокалы за знакомство и за встречу, Лариса, положив в тарелку закуску и эскалоп из свинины, решила все же перейти к делу.

— Тамара Константиновна, — начала она, — вы бы рассказали мне поподробнее о том, что произошло, а то мы сейчас напьемся и обо всем забудем, — пошутила она, желая подбодрить новую знакомую.

Та ответила нервным смешком, стараясь взять себя в руки, и, посерьезнев, сказала:

— Просто не знаю, с чего начать…

— Давайте начнем с того, как произошла эта… трагедия. Что ей предшествовало, как все случилось, как вы узнали о происшедшем, что было потом…

— Я поняла, — кивнула Тамара Константиновна. — Да, постараюсь рассказать как можно подробнее. Итак, это случилось в мае, двадцать восьмого числа. Леля, как обычно, пошла на дискотеку в клуб «Баден».

Это заведение работает до двенадцати ночи, поэтому Лелю мы стали ждать примерно с половины первого.

— А она часто посещала дискотеку? — вставила Лариса.

— Да, почти каждый день, но я не видела в этом ничего опасного. Она всегда ходила с подругами, к тому же Леля человек довольно самостоятельный, и я безбоязненно отпускала ее, когда она просила, допоздна и даже иногда ночевать к подругам. Это не значит, что я за нее не беспокоилась, просто, вы ведь понимаете, запретами ничего не добьешься, а я всегда ей доверяла. Вот и в тот раз, не дождавшись ее к назначенному ею самой времени, решила не выходить на улицу и не встречать: у нее тогда был молодой человек, и Леля вполне могла задержаться с ним на первом этаже в нашем подъезде. Я считала бестактным им мешать, кроме того, она могла отправиться и к подруге: может, еще не добралась и не успела позвонить.

Тамара Константиновна вздохнула и налила себе еще коньяку. Выпив, она перевела дух и продолжала:

— Серьезно волноваться я начала, когда на часах было около трех. А после того, как в половине пятого утра услышала звук сирены, который бывает только на милицейских машинах и неотложке, я поняла, что с Лелей что-то случилось. Страшное…

— Простите, а вы не пытались той ночью узнать что-либо у ее подруг? — перебила женщину Лариса.

— Конечно, пыталась! Я даже спустилась на первый этаж, но там никого не было, и я выглянула на улицу, посмотреть, не сидят ли они на лавочке — все-таки ночи были уже теплые… Но и там было пусто. Тогда я стала звонить девочкам, с которыми она обычно вместе ходила на дискотеки. Обе сказали, что Леля пошла домой одна, сразу после закрытия клуба. Что с Димой — так зовут ее молодого человека — в тот вечер она не встречалась и не собиралась встретиться.