Алиби второго сорта

Услышав про обыск, он здорово испугался. И не потому, что боялся за какие-то сережки – у него их и не было, потому что не было ограбления, Зина просто припрятала их. Самое главное, у него дома лежал костюм, рубашка, галстук – словом, все, в чем он и приходил к Солодову. А также темные очки. Эти вещи были куплены специально для осуществления задуманной акции, расставаться с ними Жоре было жалко. В конце концов, он за один галстук отвалил столько, сколько обычно тратил за месяц жизни. Правда, парик он выкинул. Бесполезную фигню ему жалко не было.

Заикнувшись про закон и ордер на обыск, Жора рассчитывал выиграть время, и это ему удалось, как он посчитал. Менты убрались вместе с сыщицей, и Жора, кое-как успокоив мать, начал быстро собирать вещи. Упаковав их в пакет, он вышел во двор. А когда услышал визг тормозов за спиной, понял, что не успел.

* * *

– Так, значит, все-таки падчерица, – констатировал Карташов, выслушав Жору. – Вот шельма, а! Алиби у нее! Гунин!

– Я! – тут же возник старший лейтенант.

– Бери ребят – и быстро к этой… Зине! Сюда ее немедленно!

Когда привезли Зину Карпухину, она выглядела растерянной и переводила вопрошающий взгляд с Ларисы на Карташова. Затем увидела закованного в наручники Жору, и лицо ее побледнело.

– Отпираться не советую, голубушка, – перехватив ее взгляд, предупредил Карташов. – Сейчас от ваших показаний зависит главное – пойдете вы соучастницей или организатором. Ну что, будем говорить?

Зина медленно сглотнула слюну и кивнула.

Эпилог

Когда Лариса после завершения дела наконец-то вернулась домой, она ожидала, что Котов будет метать громы и молнии. Она была к этому готова, понимая, что, в сущности, Евгений в чем-то прав. Однако муж встретил ее ледяным молчанием, в котором сквозило презрение.

Он сидел на кухне, перед ним стояла сковородка с яичницей – продукт собственного приготовления, – и разговаривал по мобильнику. Как поняла Лариса, разговор был с Настей. При виде Ларисы Евгений даже не шелохнулся. Он договорил с дочерью, отключил связь и приступил к трапезе с каменным выражением лица.

– Жень… – Лариса подсела к нему, но Котов холодно отстранился. – Знаешь, я закончила дело. Теперь буду дома.

Котов не реагировал.

– А что же ты не посмотрел в холодильнике? – продолжала Лариса. – Там должно быть…

Она остановилась на полуслове, потому что сама не помнила, что из приготовленного должно было быть в холодильнике. За нее ответил Евгений:

– Я открывал холодильник! Только делать это совершенно незачем, потому что он пуст! А ты даже не помнишь об этом! Ты питаешься в ресторане или вообще неизвестно где, потом пьянствуешь в ментовке с чужими мужиками, а что творится с твоими родными людьми, тебя не волнует! Муж ходит голодный, в доме шаром покати, а у тебя не поймешь что на уме! Ты помнишь хотя бы, когда последний раз разговаривала с дочерью?!

Лариса не отвечала, испытывая острый приступ вины. Она и в самом деле, закрутившись с расследованием, совсем забросила дом и родных. С Настей она разговаривала еще до поездки в Оренбург, а было это… Ой, лучше не вспоминать. Холодильник и впрямь был пуст – для себя одной Лариса почти не готовила, действительно обходясь обедами в ресторане, но для Евгения, конечно, нужно было что-то приготовить. А он тем временем продолжал расхаживать по кухне, забыв о своей яичнице. Лариса быстро залезла в буфет, достала оттуда муку, сахар, яйца и принялась в спешном порядке готовить тесто для сладкой выпечки.

– Одним словом, если так будет продолжаться, я подаю на развод! – круто развернувшись, выдал Котов. – Мне не нужна жена-алкоголичка, которая проводит ночи в пьянстве с посторонними мужчинами! Которая не следит ни за дочерью, ни за мужем, а занимается подглядываниями в чужие окна, обуреваемая шпионскими страстями…

Монолог Евгения не прерывался долго, и за это время Лариса успела раскатать тесто, налепить булочек с изюмом и поставить в духовку. Вскоре по кухне стал разливаться райский аромат, и Котов невольно раздул ноздри. Но обида, сидевшая в нем, была настолько сильна, что он не стал дожидаться лакомства, а круто развернулся и ушел из дома на работу. Сковородка с яичницей так и осталась на столе.

Вздохнув, Лариса стала собираться в ресторан. По дороге она, как ни старалась, не могла думать ни о чем другом, кроме как о сегодняшней сцене с мужем. Она вспомнила все, что он ей говорил, и отметила, что его слова были списаны с ее собственных речей, когда она обвиняла мужа, вернувшегося домой после очередного загула. Лариса вспомнила, в каком состоянии находилась тогда сама. Вполне может быть, что Евгений просто отыгрывался. В конце концов, она далеко не каждый день позволяет себе выпить или не прийти ночевать домой. А что касается еды, то обычно у Ларисы ее хватает с лихвой. Так что Котов все преувеличил.