Алиби

— Смотри, смотри! — покачал головой Марков. — И я вот так ломал голову до восьми часов. А все очень просто. Это отчетные данные за август месяц двух наших самых продуктивных шахт, добывающих урановую руду. Объект 094 дал 417 тонн настурана, или урановой окиси, и 46 тонн ульрихита — смеси урановых и ториевых окисей. А объект 081 дал 26 тонн настурана и 3 тонны лавандуламита, или уранового фосфата. Данные абсолютно точные. Вот и все. Как тебе это нравится?

Значит, иностранная разведка добралась до самых секретных данных производства урана.

Дело становилось не только серьезным, но и очень срочным. Каждую минуту могли быть переданы новые сведения, касающиеся важных государственных тайн.

— Ну, помогай бог, — пробормотал смущенно Ковачев. — Думаю, что нам поставят задачу выловить их в самый краткий срок.

— Да, нельзя допустить появления еще одной радиограммы подобного содержания. Но только спокойно! Ни в коем случае нельзя терять самообладания. И пока не говори ничего товарищам. Петев от этого не станет энергичнее, а Дейнов только ударится в панику. — Марков посмотрел в упор на своего заместителя. — С чего это у тебя глаза загорелись, как у кота при виде мыши?

— Я подумал: откуда у них эти данные?

Ковачев едва сдержался, чтобы не сказать больше. «Неужели! Неужели удача!»

— Откуда... Конечно, от тех, кто разбирается в настуране и прочем...

— Из управления «Редкие металлы», да? А вы там с кем говорили? — взволнованно спросил Ковачев.

— С начальником управления.

— А заместитель начальника знает о случившемся?

— А почему он должен знать? Я предупредил, и думаю, что разговор останется между нами. Начальник управления — серьезный товарищ. Я знаю его давно. Как только я начал расспрашивать его о продукции, о руде, он догадался, что могло меня привести к нему чуть свет, и побледнел. А ты... — Полковник испытующе посмотрел на Ковачева. — Ты что скрываешь? Что это за загадки?

— Вы кончили?

— Да. Впрочем, есть еще несколько интересных деталей. Видно, как Кардам избегает повторения некоторых слов — «тонн», «объект», «настуран». Понимает, что это может облегчить дешифровку. На технику надейся, но сам не плошай! Заслуживает внимания и тот факт, что в нашей терминологии вместо слова «ульрихит» употребляется «уранинит», а вместо «лавандуламит» — «урановый фосфат». Но Кардам знает дело в тонкости. Хотя в отчете значатся принятые у нас наименования, он употребляет другие, принятые на Западе. Очевидно, получил там образование. Вот такие дела. Ну, а теперь говори, что у тебя. Вижу, что ты принес какую-то сенсацию, что не с пустой сумой пришел.

— Сума у меня наполнилась, пока я вас слушал, — задумчиво произнес Ковачев.

Внезапно его охватило необъяснимое смущение. Сейчас он выскажет против человека, которого даже и не видел, самое страшное подозрение. Обвинит его в убийстве и в шпионаже. Есть ли у него для этого достаточные основания? А имеет ли он право молчать?

— Ну, что пригорюнился?

— Мне кажется, что я могу назвать того, кто скрывается под именем Кардам, — сказал все еще неуверенным голосом Ковачев.

— Ого! — Воскликнул возбужденно полковник. — Ни больше, ни меньше?! Говори, говори...

— Бывшего супруга Якимовой зовут Петр Василев Хаджихристов. Он окончил институт геологии в Германии, где учился с 1938 по 1944 год. После Девятого сентября присоединился к группе болгар, которые изъявили желание вернуться на родину, и поэтому его посадили в гитлеровский концлагерь около Гамбурга. Освободили их английские войска. До лета 1945 года он находился в английской оккупационной зоне, после чего репатриировался в Болгарию. Член международного союза узников концлагерей и... — Ковачев на миг замолчал, — член Болгарской коммунистической партии, с 1946 года. Сначала он работал инженером в Министерстве промышленности, потом в Шахтпроекте. Позднее был ассистентом в институте геологии, доцентом. А в начале этого года назначен...

Ковачев многозначительно смолк, как бы стараясь усилить эффект.

— Ну, говори же, не испытывай моих нервов.

— Заместителем начальника управления «Редкие металлы».

— Гм... Все? Совсем не мало. А еще что-нибудь есть?

— Есть. Телефонный номер управления был записан в блокноте Якимовой. И перед ним стоит буква «П». Она называла своего бывшего мужа Пьер.

— Что значит — «был записан»?

— Потому что листок, на котором он был записан, вырван. Но отпечаток написанного ясно виден на следующем листке. Хаджихристов на двенадцать лет старше Якимовой. Голос, который позвонил Каменову, сказал...

— Что она сидит с пожилым мужчиной в ресторане в Бояне, — подхватил Марков. — Помню, помню. Та-ак... Значит, бывший супруг... Но с каких пор ты им занимаешься? Ты мне ничего не говорил. А вижу, что хорошо познакомился с его биографией. Или ты скрывал? Подготавливал «бомбу»?

— Никак нет, товарищ полковник. Вчера говорил с Доневой. А сегодня перед тем, как прийти в министерство, зашел в управление «Редкие металлы». В отделе кадров прочел написанную им собственноручно автобиографию.

— И ты предполагаешь, что он убил Якимову, а потом и Каменова?