Алиедора

– С горестными? – насупился хозяин. – Что случилось? Все ли здоровы в замке Деррано? Не стряслось ли чего… с дочерью нашей?

– Стряслось, благородный сенор.

– Ох… – Надо же, аж пошатнулся! Отец семерых девчонок! Уж казалось бы, ну что тебе эта Алиедора? С двенадцати лет в воспитанницах, отрезанный ломоть! – Дщерь наша… она жива?

– Жива и здорова, сенор Венти. Насколько я знаю. Последний раз, когда я её видел, была более чем жива.

– Сядь. – Брови старого хозяина замка Венти изломились с мукой. – Рассказывай по порядку, Дигвил, дорогой.

– Значит, благородный сенор, дело было так…

* * *

Едва унялось бешено бьющееся сердце. С самого утра оно так и прыгало в груди – когда пошли с детства знакомые места. Здесь она училась ездить на гайто. Здесь купалась с подружками. Здесь ходили по ягоды с нянюшкой. На этот пожжённый грозою остролист лазали с сёстрами, сидеть в удобной развилке, глазеть на большую дорогу, где всегда столько всего интересного!

А вот и башни самого замка, кольцо старых стен, обрывистый берег Роака возле самых бастионов – там, знала Алиедора, пролегли подземные ходы и тайные колодцы, так что случись осада, защитники Венти не будут мучиться от жажды.

«Сколько ж я не была тут? Четыре года, да, верно, четыре больших круга. Дом, дом, милый дом, как же я, оказывается, по тебе скучала!»

Усталый гайто встал у ворот, опустив голову. Выбился из сил, бедняга. Ничего, теперь у тебя будет лучшее стойло и самая лучшая кормёжка и вообще всё, что только есть лучшего в конюшнях моего отца.

Тяжёлые створки, как и полагалось, были заперты. Где-то там, внутри, пониже засова – старательно накорябанная ею, благородной доньятой, надпись, повествующая всем встречным и поперечным о том, что Зизика, старшая сестра, есть змея подколодная, ябеда и подлиза.

Алиедора чуть улыбнулась воспоминаниям. Нагнулась к окошечку, требовательно постучала.

– По какой надобности? – хрипловато осведомился голос привратника, и сердце беглянки заколотилось ещё быстрее. Нет, дома всё осталось по-прежнему, и старый Пенерт на своём месте, в воротной будке.

– Это я, я, Алиедора! – Ой, кажется, она сейчас разревётся…

– Доньята Али?! – раздалось поражённо. – Ом всемогущий, радость-то какая… да только…

– Что «только»?!

Засов заскрипел, отъезжая в петлях.

– Братец ваш, благородная доньята… сегодня утром прискакали сам-третий… наследник сенора… молодой дон Деррано… дон Дигвил…

У Алиедоры вырвалось яростное шипение. Ну конечно. Дура, как она могла решить, будто клан Деррано вот так легко и просто откажется от неё?! Конечно, прислали Дигвила, он-то поумнее. И дорога у него наверняка была как шёлком выстелена. Уж он-то небось с Гнилью не сталкивался!

– Так ты пустишь меня или нет?!

– Виноват, виноват, благородная доньята Али, стар стал, ослаб, не так расторопен…

Створки наконец распахнулись, и Алиедора едва не покачнулась в седле, увидав до слёз знакомый двор замка.

Бородатый и седой Пенерт, служивший привратником столько, сколько беглянка помнила себя, заискивающе кланялся и улыбался, не сводя с «молодой госпожи» преданного взгляда.

– Когда же приехал… Дигвил?

– Да только что, только что, нынче поутру и сразу ж, как я слыхал, к его светлости пошёл… Доньята Али, простите старика, вас на руках носившего, не стряслось ли какой беды?

Да, Пенерт был старым и верным слугой. Недоброугодно отвечать таким презрением, хотя мог бы сообразить и сам.

– Мой муж тяжко оскорбил меня, Пен. Я вернулась домой.

– Ох, ох, как и думал, как сердце-то мне и говорило! – всплеснул руками привратник. – Поверите ль, доньята Али, вот как есть скажу. Только этого Дигвила завидел, сразу решил – дурные дела творятся… Ну, ничего, ничего, доньята, дайте вам стремя-то подержу по старой памяти… Ах, выросли-то как да похорошели, доньята, простите старика за эти речи…

– О чём ты, Пен? – Алиедора приобняла старого привратника, былого поверенного всех её детских проказ. – Пошли лучше весть маменьке. И распорядись, чтоб скакуна моего обиходили, он меня от погони спас, когда Деррано за мной целую ночь гнались…

– Гнались?! – ахнул Пенерт и сжал кулаки. – Ах, они, шаромыжники, мошенники, чего удумали! Сейчас, доньята, сейчас. Эй, малец, Фабьо! Одна нога здесь, другая там, гони к госпоже, скажи, что молодая доньята Алиедора вернулась! И поварам на кухне скажи, что вернулась она голодной! И конюхов сюда пару! Всё понял? Или подзатыльником подтвердить?

– Не надо, дядюшка Пенерт, всё сделаю! – звонко откликнулся дворовый мальчишка и умчался – только пятки засверкали.

«Я дома, – подумала Алиедора, оглядывая двор сквозь навернувшиеся слёзы. – Я дома».

* * *

– Значит, так оно и было, дон Дигвил?