Алиедора

Ещё одна деревня, на сей раз – не сожжённая, но дочиста разграбленная. Алиедора устало ползала по брошенным домам в тщетных поисках съестного. Напрасно, только зря потрачены силы. «Ты знала, ты знала», – укоряла она себя, с трудом взобравшись обратно в седло. Правда, на сей раз она спала в тепле, в сараях остались нетронутыми заботливо припасённые сгинувшими хозяевами высокие поленницы дров, да ещё нашлось немного сена для её гайто.

«Ещё два дня, – твердила себе доньята. – Всего два дня – и будет граница. А там…»

Доарнская земля казалась теперь Алиедоре такой же обителью счастья, какой совсем недавно, в дни её бегства, представал замок Венти. Казалось, это случилось с кем-то совсем другим и в совершенно другой жизни…

Что она станет делать в Доарне? А если король Семмер явится и туда во главе своих чёрно-золотистых полков? Куда бежать дальше? Обратно в Меодор? Не лучше ли остаться там сразу? Но если останешься – что потом? Королева и коннетабль, по слухам, собирали силы на севере, далеко от меодорской границы, где-то за Уштилом, на северном берегу Эсти. Направиться туда?

Могло показаться странным, что много дней не евшая досыта девушка думает о том, «что будет дальше», а не о куске хлеба. Однако голод играл с Алиедорой странные шутки – оставив по себе память тупой болью, он удивительным образом расчистил сознание, словно тараном обрушив ограждавшие его незримые стены.

«Тебе ведь помогли, – стучалась неотступная мысль. – Помогли не просто так, просто так ничего в этом мире не случается. Ты для чего-то предназначена, перед тобой высокая и, быть может, страшная судьба, доньята Алиедора. Не для того ты избегла Гнили, не для того вырвалась из лагеря дольинцев, не для того убила столько людей, лично тебе не сделавших ничего дурного. Не для того на тебе чужая кровь, чтобы теперь сделаться жалкой беженкой, несчастной приживалкой в чужом доме».

Она должна отыскать силу. Слабые могут только умирать, и притом – в мучениях.

Она не умрёт. Эту участь она оставит другим.

Временами Алиедора почти распластывалась на могучей шее гайто, глаза закрывались сами собой, и тогда перед ней возникало одно и то же видение: Семь Зверей, во всей мощи и славе, молча смотрящие на неё семью парами нечеловеческих глаз. Там был призыв, было молчаливое обещание – и, когда доньята приходила в себя, ей казалось, что сил хоть ненамного, но прибавилось.

Правда, ненадолго.

Грязная, с нечёсаными, спутанными и засалившимися волосами, в пропахшей пóтом одежде, доньята упрямо ползла к доарнской границе. Временами ей чудилось, что во всём Меодоре в живых вообще осталась лишь она одна. И в самом деле – какое вторжение способно так запустошить давно обжитые, густо населённые земли? Главный удар короля Семмера нацелен был на меодорскую столицу, здесь в лучшем случае побывали отдельные отряды фуражиров, может, прошёлся какой-нибудь сенор с частью дружины – от этого целые области не обращаются в мёртвую пустыню!

Миновал ещё один день мучительного пути – голова кружилась всё сильнее, в глазах мутилось. Недавнее прояснение сознания сменилось тупым безразличием, Алиедора уже не правила гайто, жеребец сам вёз свою оголодавшую хозяйку.

На тракте попалась ещё одна деревня – вернее, большое, некогда зажиточное и многолюдное село. На холме возвышались сложенные из новомодного красного кирпича стены элегантного замка, более похожего на игрушку, чем на боевое укрепление. Доньята смутно вспомнила – жилище сенора Арриато, знаменитого как полнотой своей казны (на его землях отыскалась богатая жила девета), так и экстравагантностью. Тоже всё брошено, ворота нараспашку, снег, не прочерченный даже звериными следами, – люди ушли отсюда и уже не вернулись. Не стоял здесь и гарнизон завоевателей – флагштоки тонких башен пусты, чёрное и жёлтое не развеваются на пронзающем зимнем ветру.

– Заглянем, мой хороший, – едва слышно прошептала Алиедора скакуну. Тот коротко мотнул головой и, словно поняв, что от него требуется, пустился трудным шагом по белой нетронутой целине.

Вот и первые дома – здесь погулял огонь, слизнувший тесовую крышу, обглодавший верхние венцы и стропила, но оставивший в неприкосновенности стены. Странно – если бы был пожар, не осталось бы вообще ничего. Тут словно ударило магическое пламя; а вот здесь и вовсе никакого огня не было – стены подгрызены, словно множеством острых зубов. Стой, стой – а этот знакомый кислый запах откуда?

Алиедора даже забыла о голоде.

Здесь погуляла Гниль. Снег прикрыл побоище, теперь уже не скажешь, сколько страшных пузырей лопнуло на деревенских улицах, сколько многоногих гадов выплеснулось на поверхность; люди не сдались без боя, приняли участие и маги, но верх всё равно остался за тварями.

Сила всё ломит.

Алиедора заставила себя заглянуть в один дом, другой, третий…

Нет, тут уже побывали до неё. Страх перед Гнилью оказался слабее голода. Ненужные мёртвым припасы вывезены, скотина, если какая чудом и уцелела после прорыва, – угнана.