Алиедора

– Верно, дон Дигвил, – кивнул Ариагос. – Мы-то верхами от мертвяков легко оторвёмся…

Затрещало пламя наспех разведённых костров, люди садились к огню, тянули озябшие ладони, стараясь говорить о чём-то обыденном, вроде завалившегося невесть куда ножа или некстати перетёршегося ремня. Небо навалилось всей тяжестью, словно гробовая плита, и Дигвил слышал, как не один и не двое дружинников вполголоса помянули, кроме Ома Прокреатора, ещё и Семь Зверей.

Что ещё он может сделать? Гонцы отправлены куда только возможно; тревога уже должна была подняться в Илтекооре и дальше, вдоль всего Военного тракта. Сейчас прочь от границы должны потянуться люди; всех способных держать оружие он, конечно, присоединит к своему отряду. Эх, эх, если бы не эта распроклятая ночь, когда вытянутой руки не видно! И Гончие, как назло, скрыты тучами…

– Выпейте, дон Дигвил. – Ариагос оказался рядом, поднёс походный кубок с чем-то дымящимся. – Веселее станет.

– Кто ж перед боем вином балуется? – сдвинул брови тот.

– Да не вином. Моя травка, из дальних стран привезённая. Сон отгоняет, – пояснил рыцарь. – Некрополис-то хитёр, не без того – ударили под вечер, чтобы, значит, мы побольше вымотались, по ночи без отдыха от них уходя. А моя травка как раз на такой случай – стоит выпить, и будто выспался.

Дигвил кивнул, поднёс к губам пряно пахнущее, обжигающе-горячее питьё. Глотнул – вроде как ничего особенного не почувствовал.

– И что же?

– Да ничего. До утра скакать сможем и глазом не моргнём.

Вскоре появились и первые беглецы – перепуганные, ничего не понимающие, на санях, гружённых всяческим скарбом, где из вороха овчин высовывались детские головёнки. Между оглоблей – туповатый тягун, к задку саней привязана корова, возле полозьев вертится дворовый пёс, на руках у хозяйки – младенец, у кого-то из дочерей – непременный шерстистик.

Никого не бросили пахари, невольно подумал Дигвил. Разве что мышей оставили.

Потом – ещё одни сани, ещё и ещё. Следом торопились отправленные поднимать тревогу гонцы – не все. Иные поскакали ещё дальше на юг, к самым горам, оповестить лесорубов и углежогов в верховьях Илте.

«К утру бегство станет исходом, – мелькнуло у Дигвила. – Настоящим исходом. Не сравнить с тем, что творилось, когда меодорцы перешли нашу границу».

Чаши с «травкой» дона Ариагоса тем временем обошли круг. Никто не спал, только подбрасывали и подбрасывали дров в костры, словно напоказ – мол, вот они мы, идите к нам. Потерпев поражение, соратники Дигвила не рвали на себе волосы и не теряли сердца. Хотя и бледны были лица, и мрачны взгляды – но в молчании рождается твёрдая вера, что – отобьёмся. Хоть как, но отстоим.

Ночь сворачивалась пушистым снежным зверем, стонали на высотах дикие ветры, полчища снежинок, чем-то напоминавшие сейчас армии подъятых мертвяков, кидались на лежащие внизу поля и пажити страны людей. Воины Дигвила отходили последними. Сколько б они ни оборачивались, там, на востоке, ничего невозможно было разглядеть, кроме одной лишь предрассветной тьмы.

Утро встретило их на подступах к Илте. Здесь уже прокатилась волна ужаса, оставив наспех подпёртые двери брошенных домов, тоскливый вой забытого горе-хозяевами пса да оставленные впопыхах пожитки.

Метель прекратилась, выглянуло солнце, заблистало по расстеленному за ночь белому покрывалу; от дыхания людей и гайто поднимался пар. Облака поспешили убраться куда подальше, открылся чистый сапфир опрокинутой небесной чаши – живи да радуйся. Снег сух, снежок не слепить, так хоть с горки скатиться…

У широкого, крепко слаженного моста отряд ждали. Измученный вершник в цветах Илтекоора с заводным скакуном.

– Дон Деррано, дон Ариагос… – Молоденький сквайр, почти мальчишка, изо всех сил старался не дрожать. – Благородная донья Меарна велела сказать, что…

Дигвил с каменным лицом выслушал известия. Во всяком случае, он надеялся, что выражение лица у него оставалось именно каменным, как достойно наследника целого сенорства и благородного дона.

…Зомби ударили не в одном месте. Они атаковали и сам Илтекоор, неприступным – как казалось – утёсом возвышавшийся над слиянием Долье и Илте. Небольшая дружина ещё держалась, когда сквайр прошёл подземным ходом и выбрался на поверхность далеко за кольцом осаждающих. Хорошо укреплённый, оснащённый воинскими машинами по последнему слову, Илтекоор не собирался сдаваться, и…

– И благородная донья Меарна особо просила передать, что не нуждается в выручке и спасении, что спасать надлежит не её и замок, в каковом она надеется продержаться до самой нашей победы, но других, не защищённых стенами и башнями, – вдохновенно, с блестящими глазами, тараторил парнишка. Бедолагу, похоже, охватил самый настоящий восторг.