Алиенист

– Говорил, – ответил я, улыбнувшись краем рта. – Немного. Но у этих заблудших душ есть кое-что ценнее, и я последний осел, что забыл об этом. Возможно, мистер Морган поведает нам, – я повернулся к огромному столу и обнаружил, что Морган пристально смотрит на меня, – кому на самом деле принадлежат почти все трущобы в Нью-Йорке?

Крайцлер резко выдохнул.

– Понимаю. Епископальной церкви.

– В церковной деятельности нет ничего незаконного, – быстро сказал Морган.

– Еще бы, – ответил я. – Но им придется туго, если жители этих трущоб вдруг восстанут и потребуют лучшего жилья, разве нет, мистер Морган?

Финансист молча посмотрел в сторону.

– Но я все еще не понимаю, – озадаченно произнес Крайцлер. – Если Корриган и Поттер так боятся последствий этих преступлений, почему они препятствуют раскрытию дела?

– Нам сообщили, что это дело невозможно раскрыть, – ответил Морган.

– Но зачем мешать попытке его раскрыть? – настойчиво спросил Крайцлер.

– Потому, джентльмены, – раздался тихий голос у нас за спиной, – что пока дело считается нераскрываемым, никого нельзя обвинить в том, что его не раскрывают. – Да, это снова был Бёрнс: он вошел в комнату настолько бесшумно, что мы его не заметили. Этот человек и вправду умел действовать на нервы. – Черни, – сказал он, подходя к столу Моргана и вынимая из коробки сигару, – дадут понять, что такие вещи случаются. И в этом нет ничьей вины. Мальчики сворачивают на скользкую дорожку. Мальчики умирают. Кто убивает их? Зачем? Невозможно определить. Да и нет нужды. Вместо этого внимание публики сосредоточивается на более простом уроке. – Бёрнс чиркнул спичкой по туфле и раскурил сигару, чей кончик ярко вспыхнул. – Живи по закону и ничего плохого не случится.

– Да черт возьми, Бёрнс, – мы ведь можем решить это дело, если вы просто перестанете нам мешать. Да не далее как вчера ночью я…

Крайцлер крепко схватил меня за руку, не дав закончить. Бёрнс медленно приблизился к моему креслу, наклонился и выдохнул дым мне в лицо.

– Вчера ночью вы – что, Мур?

В такой момент невозможно забыть, что перед тобой человек, который собственноручно избивал до беспамятства подозреваемых и настоящих преступников, который прославился в Нью-Йорке и на всю страну своим методом, который сам назвал «допросом третьей степени». И в то же время я понимал, что уступать сейчас нельзя.

– Не надо выкручивать мне руки, Бёрнс. У вас больше нет власти. У вас даже нет головорезов для прикрытия.

– Хотите, пригласим Коннора? – предложил Бёрнс, и под усами у него обозначились зубы. Я ничего не ответил, и бывший инспектор хмыкнул. – Мур, вы всегда отличались длинным языком. Репортеры… Но хорошо, я готов сыграть по вашим правилам. Расскажите мистеру Моргану, как именно вы раскроете это дело. Ваши принципы расследования. Объясните ему.

Я повернулся к Моргану.

– Что ж, возможно, это ничего не скажет такому человеку, как инспектор Бёрнс, сэр, а быть может, и вы не разберетесь в этом, но… мы используем в расследовании метод, который можно назвать «реверсивным».

– То есть, в переводе – «через задницу»! – хохотнул Бёрнс. Я учел ошибку и сделал второй заход:

– Иными словами, мы берем заметные характеристики самих преступлений и черты их жертв, и на их основе определяем, какой человек мог здесь поработать. Затем при помощи улик, которые в других обстоятельствах могли бы показаться ничего не значащими, мы смыкаем кольцо.

Я понимал, что в любой момент могу запутаться, так что помощь Крайцлера оказалась как нельзя кстати:

– Имеется прецедент, мистер Морган. Сходные, хотя и более примитивные попытки к этому делало следствие, распутывая дело Потрошителя в Лондоне восемь лет назад. А сейчас французская полиция ищет своего Потрошителя, и они пользуются методами, не очень отличными от наших.

– Лондонский Потрошитель, – подал голос Бёрнс. – Его же не арестовали случайно без моего ведома?

– Нет, – помрачнел Крайцлер.

– И французы со своей антропо-хренологией тоже далеко не продвинулись?

Ласло помрачнел еще больше:

– Недалеко.

Бёрнс наконец оторвался от книги и одарил нас удовлетворенным взглядом:

– Что ж, джентльмены, прекрасные примеры. Воцарилось молчание, и я понял, что наши шансы одержать верх в этом споре стремительно тают. С новой решимостью в голосе я начал:

– Факт в том, что…

– Факт в том, – перебил меня Бёрнс, подходя к нам, но обращаясь к Моргану, – что это всего лишь умственное упражнение, отнюдь не способное решить дело. Эти люди занимаются одним – обнадеживают всех, кого опрашивают, что дело поистине может быть раскрыто. Как я уже сказал, это не только бессмысленно, но и попросту опасно. До иммигрантов следует донести всего одно: им и их детям нужно блюсти законы этого города, и тогда ничего плохого с ними не произойдет. Если они не прислушаются, никто, кроме них самих, не будет в ответе за возможные последствия. Может, проглотить такое им будет тяжело. Но этот идиот Стронг с его ковбоем-уполномоченным недолго просидят в своих креслах. И тогда уже мы сможем вернуться к принудительному кормлению. Моментом.