Алиенист

– Дайте подумать. Я постараюсь изложить доступнее: итак, у нас есть точный рост детей, плюс особенности черепных повреждений – и мы получаем уравнение, решение которого подскажет нам рост нападавшего. – Он повернулся к Люциусу. – Что у нас получилось – где-то шесть футов и два дюйма? – Люциус кивнул, и Маркус продолжил: – Не знаю, насколько вам знакома антропометрия, то есть система Бертильона для классификации и идентификации…

– О, так вы ее изучали? – спросила Сара. – Мне давно хотелось познакомиться с такими людьми.

– Вы знаете работы Бертильона, мисс Говард? – удивился Маркус.

Сара кивнула, но тут вмешался Крайцлер:

– Должен признаться, детектив-сержант, не знаю я. Слышал имя, но не более.

И вот так, расправляясь с черепашьим мясом, мы прошлись но достижениям Альфонса Бертильона, французского мизантропа и педанта, который в восьмидесятых годах совершил настоящую революцию в криминалистике – точнее, в той ее части, которая занималась уголовным опознанием. Работая скромным клерком, в чьи обязанности входило перебирать досье, собранные полицейским департаментом Парижа на известных преступников, он обнаружил, что если сверять четырнадцать параметров человеческого тела – не только рост, но и размер ступни, рук, носа, ушей и так далее, – шанс, что два человека будут иметь одинаковые параметры, окажется 286 миллионов к одному. Невзирая на чудовищное противодействие коллег и начальства, Бертильон начал заносить данные по всем известным преступникам в картотек, попутно тренируя работавших с ним замерщиков и фотографов. И когда он благодаря этой информации разрешил несколько печально известных дел, перед которыми спасовали ведущие парижские детективы, к нему пришло мировое признание.

Система Бертильона быстро прижилась в Европе, чуть позже – в Лондоне, однако в Нью-Йорке ее стали использовать сравнительно недавно. Возглавляя Отдел расследований, Томас Бёрнс отвергал антропометрию с ее точными замерами и тщательно сделанными снимками как систему, требующую от его людей излишнего напряжения умственных сил, – гипотеза, пожалуй, верная, учитывая, что напрягать там было нечего. Более того: Бёрнс создал «Галерею негодяев» – комнату, набитую фотографиями всех известных злодеев Соединенных Штатов. Он ревностно относился к своему детищу и полагал его достаточным для опознания любого преступника, попадающего в руки правосудия. И, наконец, Бёрнс разработал собственные принципы детективного сыска и не потерпел бы конкуренции со стороны какого-то французишки. Но с отходом Бёрнса от дел антропометрия понемногу стала завоевывать все больше поклонников, и один из них оказался в этот вечер за нашим столом.

– Главный недостаток системы Бертильона, – говорил Маркус, – помимо того, что она требует квалифицированных замерщиков, сводится к тому, что система эта способна лишь сопоставить личность подозреваемого или приговоренного преступника с тем, что есть на него в картотеке, – под любыми именами.

Доев вазочку шербета «Эльсинор», Маркус уже было полез в карман за сигаретой, наивно полагая, что с ужином покончено. Однако его приятно удивил официант, поставивший перед ним блюдо с уткой-нырком и гарниром из мамалыги со смородиновым желе, а также бокал превосходного шамбертена.

– Прошу прошения, доктор, – смущенно начал Люциус, – но… это финал ужина или начало завтрака?

– Пока вы будете снабжать нас ценными сведениями, детектив-сержанты, еда будет поступать.

– Ну… в таком случае… – Маркус отправил в рот огромный кусок утки и закатил глаза. – Нам лучше не истощать интереса к себе. Как я уже говорил, система Бертильона не предоставляет физических улик преступления. Она не может поместить следователя на место его совершения. Но она способна существенно сократить список подозреваемых, могущих оказаться причастными к преступлению. Мы полагаем, что человек, убивший детей Цвейга, был ростом шесть футов два дюйма или около того. Даже в Нью-Йорке это сокращает список до весьма небольшого количества кандидатов. Это уже преимущество. А еще лучше то, что система приживается в новых городах, – так можно расширить поиски на всю страну, хоть до Европы, если пожелаем.

– А если человек ранее не привлекался к суду? – спросил Крайцлер.

– Тогда, как я уже говорил, – пожал плечами Маркус, – нам не повезет. – Крайцлер обескураженно глянул на него, но Маркус, насколько я заметил, смотрел исключительно в тарелку, гадая, действительно ли поток еды иссякнет, когда беседа зайдет в тупик. Затем детектив-сержант прочистил горло. – Увы, но это так, доктор, не повезет так же, как не везет Управлению с его нынешними методами. Хотя, конечно, я изучал и другие, которые в данном случае могут оказаться для нас полезными. Люциус озабоченно взглянул на него.

– Маркус, – пробормотал он, – я по-прежнему неуверен, к тому же они пока не приняты…

Тот ответил так же тихо и быстро:

– Не приняты в суде. Но в расследовании могут иметь смысл. И мы с тобой это уже обсуждали.

– Джентльмены, – громко сказал Крайцлер. – Может, вы поделитесь вашим секретом?

Люциус нервно отхлебнул шамбертена.