Алина

После смерти трупное окоченение наступает в промежутке от трех до пяти часов. К концу первых суток этот процесс охватывает уже всю мускулатуру. Примерно через двадцать часов после смерти бактерии добираются уже до печени, и тело начинает разлагаться. Скелетом труп становится через год. Если тело захоронено в сухой почве, то оно может разложиться за семь лет. Во влажной это происходит медленнее – от девяти до двадцати лет. Считается, что через пятнадцать лет можно хоронить нового мертвеца в ту же могилу.

Мужчина усмехнулся, отводя взгляд от совершенно чужой женщины – очередного мертвеца. Интересно, почему он не подумал об этом раньше. Ведь можно найти новую. Такую же, как Алина. И если повезет, то она будет даже на нее похожа. И тогда Натали вернется. Вернется, чтобы сказать, что он должен избавиться и от нее тоже, убить. Ведь в тот раз она пришла именно за этим. И он никак не должен упускать такую возможность встретиться с ней. Встретиться и удержать. Ведь без нее жизнь не имеет никакого смысла. Вот только поиски подходящей девушки могут занять много времени.

Мужчина еще раз посмотрел на развалившуюся в кресле проститутку. Нет, эта совершенно не годилась. Старая, не первой свежести, в вульгарном серебристом платье и чулках, по одному из которых ползла отвратительная стрелка. Ему следует искать дальше. Не спешить. Тщательно все продумать. Впрочем, он настолько привык к постоянному дискомфорту, что уже не торопился, с каким-то садистским удовольствием просыпаясь по утрам и будто чувствуя, как горят огнем края той самой незримой дыры в груди.

И почему он всегда пренебрегал алкоголем?

Пошатываясь, мужчина встал, потерял равновесие, опрокинул стоящий рядом с креслом столик, где сидела девушка, сбив с него безвкусную лампу с рыжим абажуром.

– Сука, – сказал он то ли женщине, то ли лампе. – Какая же сука!

Под недоуменный взгляд проститутки он, собирая своим крупным и в данный момент не самым поворотливым телом все углы, вышел из комнаты, второй раз за эту ночь оглушительно хлопнув дверью.

Часть первая

Глава 1

Настя

На земле, пожалуй, не существовало места, где бы ей по-настоящему нравилось, где бы она хотела находиться или хотя бы (такая малость) чувствовала себя защищенной. По крайней мере, она в таком месте за свои тридцать лет еще ни разу не была. В деревенском доме, где с детства жила с родителями, у Насти, конечно, была собственная комната. Но огромное квадратное помещение с небрежно побеленным потолком и стенами с наскоро поклеенными бледно-желтыми обоями в цветочек не шло ни в какое сравнение с убранством принцесс или королев из книжек. Из книжек, которыми до самого потолка был завален стеллаж в той же комнате. Из книжек, которые она листала с утра до вечера и которые иногда выменивала у подруг на какие-нибудь менее необходимые ей девчачьи вещи. В тех сказках, которые Настя любила, не только дома были похожи на чудесные теремки, но и почти все мужчины отличались исключительно положительными качествами. Они оберегали и защищали любимых, являя собой образец мужества, силы и, конечно же, доброты.

Например, в подводном царстве, где жила Русалочка, ее отец был настоящим морским царем, которого звали гордо – Тритон, а не Васька, как кликали с улицы ее собственного отца. Белоснежку от смерти дважды спасали отважные, хоть иногда и сварливые, гномы, а в третий раз к жизни ее вернул сердобольный принц. А ради красавицы Белль даже Чудовище стало добрым.

У Насти же никогда не было защитников. В школе мальчишки ее попросту не замечали, братьев не родилось, а отец бесконечно пил и гульбанил все дни и ночи напролет, сколько она себя помнила. И если многие ее подруги в зрелом возрасте с легкостью могли поделиться какими-то забавными случаями, связанными с отцами, то Насте рассказать было нечего. Если только забавным можно считать время, когда отец тащил из дома все хоть сколько-нибудь ценное, что случайно в нем появлялось. Доходило до того, что краска для стен и клей для обоев, которые мать покупала и оставляла в сенях вечером, поутру уже исчезали. Все это отец уносил и выменивал на водку, которой щедро делился порой с первым встречным, составившим ему компанию. К Настиному счастью, он часто исчезал на пару дней, и, к ее же разочарованию, обязательно возвращался и с новой силой напускался на дочь.

Может ли ребенок желать смерти собственному отцу? Девочка считала, что вполне имеет на это право. Мало того, к своему шестнадцатилетию она утвердилась во мнении, что если неприятного человека убрать из окружения не получается, то лучше бы ему умереть, сгинуть, чтобы ей, Насте, было легче. Ведь становилось гораздо проще, когда неприятный человек просто переставал существовать. Отцу она тоже желала сгинуть и каждый день повторяла про себя, как мантру, обращаясь к Богу: «Пожалуйста, пусть он умрет, пожалуйста».