Алина Дымова

Я, наверное, потеряла сознание, потому что следующее мое воспоминание связано с го-лосом Вити. Он приподнял меня за плечи, и я тут же сдавленно застонала, почувствовав но-вый прилив боли в боку

— Алёна! Алёна, девочка моя, открой глаза, — попросил он, слегка дрожащим голосом. От-казать такой мольбе я не могла, с трудом открыв глаза, я тут же столкнулась с обеспокоенны-ми льдистыми глазами, — Как ты?

— Больно, — скривившись, пожаловалась я

— Где? — тут же всполошился он и, прислонив меня к себе, осторожно провел рукой по моим ребрам, я чуть дернулась, когда Снегов прикоснулся к правому боку. На миг его лицо как-то странно изменилось, — Всё хорошо, — слегка заторможено проговорил он, вытаскивая что-то. Я дернулась от боли, в правый бок словно впились раскаленные иглы. Я зажмурилась и стиснула зубы, что не закричать.

— Ни фига себе, — раздался над моей головой голос с легким присвистом. Я повернула го-лову и увидела Гоблина, а за ним и остальных ребят из его группы, двое из которых держали Тоню и врача, которому уже спешно забинтовали ногу. Их поймали. Их наконец-то поймали! И на этот раз они никуда не денутся, от этих ребят никто не сбежит. Все закончилось. Всё наконец-то закончилось!

— Что там? — тихо спросила я, с облегчением отворачиваясь от них и не понимая, почему Витя вдруг так резко побледнел. Вместо ответа, он показал мне очень странно выгнутый ме-тательный нож, а когда он его слегка развернул, я даже речи лишилась от удивления. Держась за его руку, я кое-как села. Приподняв край жилетки, я увидела наливающийся огромный си-няк на боку. Всего лишь синяк. Пусть большой и ужасно болящий, но зато синяк, а не крово-точащая рана!

— Я впервые вижу, чтобы нож остановил пулю, — сглотнув, проговорил Снегов, сильнее прижимая меня к себе.

А я все никак не могла согреться. Мне было до такой степени холодно, что ни ванна, ни горячий чай, ни два теплых одеяла мне не помогали. У выхода из Подземелья нас никто не встречал и мы никому не сообщили о своем возвращении. Меня уже тогда бил озноб, так что я даже особо и не придала значение тому, что Витя привез меня к себе на квартиру, которая находилась намного ближе, чем моя собственная.

И вот сейчас укутанная в два одеяла я лежала на смутно знакомой мне кровати и без-успешно пыталась согреться

— Все еще мерзнешь? — спросил Витя, появившись в поле моего зрения. Кстати, он уже успел принять душ и переодеться

— Д-да, — стуча зубами, ответила я

— Двинься, — просто сказал он, подходя ближе

— З-зачем? — слабо спросила я

— Греть тебя буду, — как-то чересчур зловеще усмехнулся Витя, мне даже как-то не по себе стало

— Н-не над-до, — испуганно проговорила я, инстинктивно отодвигаясь назад

— Обещаю, приставать не буду, — рассмеялся Витя. Я разве что-то говорила про пристава-ния? И вообще с чего он взял, что я против буду? Не, ну, официально, конечно, буду, но в глубине души, совсем неглубоко, я была бы только за. — Постарайся уснуть, — притягивая меня к себе, серьезно сказал Витя. А когда он вообще успел рядом лечь? Чего-то я торможу…

От него шло такое приятное тепло, что я сама прижалась к нему, обняв и уложив голову у него на груди. Витя еле слышно усмехнулся, а я, наконец, согрелась и уснула.

Проснулась я от того, что моя подушка начала дергаться. Я нехотя открыла глаза и по-няла, что дергается Витя, ведь он, собственно говоря, и был моей подушкой. Приподнявшись на локте, я увидела, что он спит и, судя по бегающим под закрытыми веками глазам, ему снится кошмар.

— Витя, — осторожно дотрагиваясь до его щеки, позвала я. Витя не отреагировал, а я по-чувствовала влагу на пальцах. Это что слёзы? Да что ж ему снится-то такое?! Я тряхнула его за плечо. Никакой реакции. Только голова дернулась в другую сторону, — Витя, — начиная не на шутку беспокоиться, сильнее тряхнула я. Тот же эффект, — Снегов! — схватив его за подборо-док, довольно громко крикнула я. Дернувшись, он вдруг открыл глаза

— Что тебе приснилось? — испугавшись его отстраненного взгляда в потолок, спросила я

— Подземелье, — тихо выдохнул Витя. Чуть приподнявшись, я за подбородок повернула его лицом к себе и заглянула в глаза. Мне стоило огромного труда сохранить на лице спокой-ное выражение. В Витиных глазах было столько ужаса, а зрачки настолько расширены, что глаза казались почти черными

— Это был сон, просто сон, — удерживая его взгляд и внутренне содрогаясь, проговорила я

— Сон? — чуть качнув головой, спросил Витя. Его глаза постепенно возвращались в норму, вот только в них до сих пор стояли слезы.

— Все в прошлом, сон закончился, все закончилось, — легонько гладя его по щеке, прого-ворила я сквозь ком в горле, еще немного и я сама расплачусь. Нет, так не пойдет! Я не могу себе этого позволить! Сначала нужно любимого в чувство привести, а уже потом хоть в исте-рике биться

— В прошлом, — эхом повторил Витя и закрыл глаза. Как же хорошо, что он ушел из ОВП! Если только от одного посещения Подземелья его такие кошмары мучают, то что бы было, если бы он продолжил там служить?!