Алёнкины горизонты

И опешила, ибо опять всё поменялось. Вроде бы вот только строительство шло, мужики землю копали, брёвна пилили. Воздух дымом пах, деревом… А уже всё построилось. Дома в ряд, заборы, дороги просёлочные. И шум иной, не строительный — куры кудахчут, собаки гавкают, скрипит что-то. Я развела руками: опять телепортировалась?

Похоже. А куда? Снова в Нижний или в иное место? Слава Богу, на этот раз спросить есть у кого, я дёрнула старика за рукав:

— Слышь, дед, захолустье ваше как называется?

Он посмотрел на меня сквозь прищур, почмокал губами, собираясь с мыслям, ответил:

— Да как и вчерась, милая, Новгород Нижний. А те куды надобно?

— Да сюды и надобно… Только время другое, когда трамваи, троллейбусы, асфальт на дорогах. Цивилизация в общем… А-а-а, не заморачивайся. Год какой?

Он опять стал губами чмокать.

— Да, почитай, семь тыш двадцать осьмой от Сотворения Мира. Вот ведь беда, года бегут — не замечаешь.

Я поморщилась: какое ещё сотворение мира, издевается что ли? Хотя нет, на счёт от Рождества Христова мы только при Петре перешли, а здесь Петром и не пахнет, явно что-то древнебоярское. Вот чёрт, как же теперь нормальную дату вычислить? Надо этому дедку наводящий вопрос задать.

— А ты, дед, шибко грамотный как я погляжу.

— Так ить старостой состою при церкви Николы Чудотворца-на-бичеве, оттого и грамоте малость разумею.

— Тогда, наверное, знаешь какой ныне год у поляков?

— У поляков? Это что ж за народ та… А, у ляхов что ль? Ну, соседи наши, как же. Думаю, и у них такой — семь тыш…

Я махнула рукой: нет, от этого старика я ничего не добьюсь. Он либо смеётся надо мной, либо идиот конченный. Хотя с другой стороны, на кой ляд сдалась мне эта дата? И так видно, что не моё сейчас время.

Да уж, не моё — точнее не скажешь. Всё как-то неправильно, непривычно, не по-человечески. Электричества нет, машин нет, магазины отсутствуют. Бары, рестораны, боулинг вообще не предусмотрены. Чем они тут вечерами занимаются? И дорог тоже нет… Хотя с дорогами я погорячилась, их и у нас не сыщешь. Но Бог с ним, накладки у всех случаются. А телевизор, радио, газеты? Что, трудно на заборе слово какое-нибудь написать, для информации. Дескать, иди туда, найдёшь это. Заборов-то хватает!

Однако не пишут…

Я сжала губы: тяжёлая ситуация. Что же дальше? Надо угол найти, кормёжку, жить как-то. Если я правильно понимаю, то без еды и без квартиры долго не протянешь… разве что ноги. Но бесплатно даже в гроб не положат, за всё платить надо, значит, нужны деньги. Или спонсор. Спонсор. Я посмотрела на старика.

— А ты сам-то кто такой будешь?

Наверное, этот вопрос следовало задать в самом начале нашего знакомства, но так уж получилось, что вспомнила я о нём только сейчас. Впрочем, на данный момент он не менее актуален.

— Я-то? — подивился старик. — Ну, дед Василь я, живу тут недалече. Меня все знають. Да вон хоть Шестунку Бобра спроси.

Ну да, бобров нам только и спрашивать, да и какая разница: дед Василь так дед Василь — хоть чёрт с рогами. Мне бы ещё узнать давно я здесь? Последние воспоминания были не самые приятные: морда Дмитраша и земля сверху — и вдруг этот дед с батюшкой. Я когда их увидела, подумала — отпевают, сейчас опять закапывать станут. Слава Богу, разобралась быстро, а то бы снова померла, от страха.

— А как встретились мы, дед Василь?

— Как встретились? Да нашёл я тя подле Коромысловой башни. Я от службы шёл, а ты тут у тропиночки сидишь. Вся грязная, волосы спутаны и молчишь.

— А после?

— После? А после до дому тя свёл. Умыли мы тя со старухой, накормили. Три дни ты у нас на лавке промолчала, а дале сама вишь, к отцу Кирьяну пошли. Всё честью…

— Значит, я у тебя поселилась.

Хорошо, вопрос с квартирой решился. С кормёжкой, видимо, тоже. Правда, я сомневаюсь, что новые мои благодетели отличаются особым достатком, но на первое время сойдёт. Дальше разберёмся; не факт, что я и в этом времени надолго задержусь. Как я успела заметить, Господь и Судьба настроились на меня серьёзно. Интересно, чем я им насолила?

Я хотела немного поразмышлять о судьбоносности в божественном, но дед Василь вдруг взял меня под локоть и сказал:

— Ты вот чё, девонька: давай-ко подём с тобою до дому, время за полдень уже. Я хоть и глуховат, а всё одно слышу, как у тя в животе урчит. Обедать пора.

В животе действительно урчало — не громко, но навязчиво. Ладно, дед, уговорил, можно и пообедать. Посмотрим, чем тут у вас кормят, а с остальным потом разберёмся.

Глава 6