Алёша Карпов

— Зовите, черт с ним, пусть входит, — с досадой буркнул Петчер, усаживаясь в кресло.

Лихо откозыряв, пристав подозрительно посмотрел на Жульбертона и, переступая с ноги на ногу, стал молча ожидать.

— Можете не беспокоиться, господин Ручкин, — обратился к приставу управляющий. — Жульбертон свой человек. Садитесь. Вы пришли как раз кстати, дорогой Ручкин. Мне очень хотелось бы узнать у вас о настроениях рабочих и что, по вашему мнению, нужно предпринять, чтобы не допустить на заводе волнений.

Пристав часто заморгал глазами:

— Смею вас заверить, все будет в порядке, господин управляющий. У меня все люди на своих местах. Всем розданы винтовки и патроны. В случае надобности мы будем стрелять. Есть такое указание. Стрелять по толпе.

— О!.. Это прекрасно, — согласился Петчер. — Для острастки такая мера сейчас необходима, и я ее приветствую. Но мне хотелось бы еще узнать, господин Ручкин, — притворяясь совершенно спокойным, спросил Петчер, — как ведется следствие о катастрофе и каковы результаты этого следствия?

— Смею доложить, — продолжая таращить глаза, почти закричал пристав, — следствие ведется экстренным порядком. Убито в шахте и умерло тринадцать человек, ранено семь — всего пострадало двадцать.

— Это неприятно. Очень неприятно, — зачастил Петчер. — А скажите, господин Ручкин, к какому вы пришли заключению о причинах взрыва и о ведении спасательных работ? Вы согласны, что они были проведены с большой энергией? Покойный маркшейдер мистер Геверс для спасения шахтеров не пожалел даже своей жизни.

Ручкин замялся и начал мычать что-то невнятное, а затем опять подозрительно покосился на Жульбертона.

Едва заметным кивком головы управляющий показал Жульбертону на дверь и снова повторил свой вопрос.

Когда Жульбертон вышел, Ручкин подошел к столу и отрывисто заговорил:

— Эта сторона дела, господин управляющий, складывается не в вашу пользу. Я не разрешаю пока делать письменных записей, но, к сожалению, все нити преступления тянутся к мистеру Жульбертону Это он со своим помощником Карповым подготовил и произвел в шахте взрыв. В этом уличает его сам Карпов. Подтверждается и другое: чтобы устранить единственного свидетеля, он дважды пытался отправить мальчишку на тот свет.

— Неправда! Это ничем не может быть подтверждено! — закричал Петчер. — У вас для этого нет никаких доказательств. А мальчишке верить нельзя, он ведь ребенок. Его кто-то настраивает.

— К сожалению, мистер Петчер, все подтверждается свидетельскими показаниями и вещественными доказательствами, — вздыхая, сообщил пристав. — В штреке найден обрубок дуба, которым он ударил своего помощника, нож, которым он разрезал себе руку. В больнице сохранился яд, принесенный туда человеком Жульбертона. Очень веские и ясные показания дает доктор Феклистов.

— Негодяй! Мерзавец! Как он смеет? — неистовствовал Петчер. — Я сегодня же напишу, чтобы его выгнали из нашей больницы. Пусть идет куда хочет. Нам такие не нужны.

Накричавшись вволю, Петчер замолчал.

Теперь в кабинете стало тихо. Оба собеседника были заняты своими мыслями и расчетами.

«Засыпались вы крепко, — рассуждал про себя Ручкин. — Такие дела у нас не часто случаются. Все улики налицо. Тут на дурочку не пройдет, и сотней тоже не отвертишься. Это дело дорогое. Не меньше пятисот стоит… Преотлично бы и тыщенку зашибить».

Пристав осмотрелся, заметил сейф. «Ну, что ему тыща? Сущие пустяки. Там, наверное, одного золота кучи лежат. А что делать, если он возьмет да сунет сотню или две? Вернуть? Неудобно. Сказать мало — тоже нехорошо. Придется следствие путать, — решил пристав. — Путать до тех пор, пока не поймет и заплатит, что полагается».

«Опять расходы, — рассуждал и Петчер. — Эта скотина только и смотрит, как бы побольше сорвать. А не дай — крутить начнет. Еще и неприятностей может наделать, наглец. Сколько же ему сунуть? Три сотни? Нет, для такого дела, пожалуй, мало. Прибавлю еще три, черт с ним».

Петчер открыл сейф, отсчитал шестьсот рублей и подошел к Ручкину.

— Вот вам за труды. Только одно условие, господин Ручкин, нити, идущие к Жульбертону, нужно обрубить.

— Есть обрубить нити, идущие к мистеру Жульбертону, — откозырял полицейский. — Будет сделано. Смею доложить, господин управляющий. Кроме этого, будут еще кое-какие расходы по оплате второстепенных лиц.

— Да, да! Хорошо. Я оплачу! Надеюсь, вы ознакомите меня с окончательным заключением.

— Обязательно. Непременно, — торопливо пообещал Ручкин. Затем по-солдатски повернулся на месте и, не сгибая ног, пошел к двери.

После ухода пристава в кабинет снова вернулся Жульбертон.

— Вы должны все отрицать, — предупредил его Петчер. — Мы сделаем так, что они сами за все и ответят.

Глава двадцать седьмая