Алёша Попович

— Ножичек свой не забудь, — напомнил участковый девушке и кивнул Авосю, — и ты с нами.

— Ладушки, — молодцевато согласился дух удачи.

— Что там с Жоржем? — вспомнил Алексей.

— Десятник говорит, крику было до небес, — улыбнулся Тёмный, — народ вцепился в дружинников и не отдавал кутюрье на произвол князя. Это они так скандировали. Прям народное единодушие. А потом самые хитрозадые сообразили, что можно одежду модную своровать, она ж пока без присмотра осталась и кинулись тащить. Люд ростовский догадался быстренько, что происходит, подхватил идею, особливо женщины, и понеслось. Вплоть до того, что Жоржа прямо из дома выкинули. Кричат, забирай дружина мошенника. Он нас достал.

— И сколько времени прошло между защитой Жоржа и его гонениями? — изумился участковый.

— У нас народ толковый, хитрый, скорый на задумки. Минут десять, — расхохотался князь, — и вся любовь. А уж как десятник плевался. Срамота одна, а не наряды, кричит. Сказал, сжечь бы всё, да приказа не было. И люди растащить по домам успели. Всё равно бы не сжёг.

— Весело. А что вдова купца Нестерова?

— Ей больше всех одежды досталось. Говорят, у неё где-то в загашнике ещё валяется.

— Да теперь под эту историю, — фыркнула Алёнушка, — она кучу всего нашьёт, и за творчество Жоржа выдаст.

— С языка сняла, — усмехнулся младший лейтенант, — именно это я и хотел сказать.

В кабинет вошли Анфиса и Фёдор Петрович. Участковый подробно им объяснил, что и как делать.

— Что, князь, мы пошли? — спросил сотник.

— Удачи, — кивнул Тёмный, — сыскари следом.

Василий вернулся к столу, достал из ящика двадцать рублей серебром и вручил Анфисе.

— Если вдруг оплату сразу попросят.

— А никак убегут с деньгами? — перевёл сотник взгляд с дочери на начальство, — Дело не сделают и смоются.

— Нам помощника убийцы найти надо. Деньги ерунда. Не главное.

Вечеряя прохлада окутала Ростов. Сотник с дочерью ушли далеко вперёд. Алексей и княжна медленно брели, сцепившись ладонями, словно горячая романтическая парочка.

Из соседней улицы потянуло ароматом цветов. Или Алексею любовь ударила в голову и чудилось то, чего и в помине не росло, или летние цветы вошли в силу и дурили горожан. Авось тоже никуда не спешил, крутил головой, словно приценивался к встречным старушкам.

Прогулка продолжалась полчаса. Алексей уже и забыл, что они ловят убийцу и масляными глазами поглядывал на спутницу. Ей, судя по всему, в голову приходили точно такие же мысли, как и юноше. Где бы ещё найти укромное местечко, чтобы нацеловаться.

Неожиданно Авось подошёл к ним и прошептал:

— Первого повели.

— Какого первого? — удивился участковый, но тут же увидел на другой стороне улицы двух дружинников, ведущих молодого парня между собой. В руках одного из дружинников была коробка.

Любовный морок немного спал, но полностью не испарился. Теперь Попович внимательнее смотрел на дорогу, но руку девушки не отпускал.

— Второй, — прошептала Алёнушка.

Ещё двое дружинников прошли мимо. Но вели уже мужчину средних лет. И тоже с коробочкой.

— А где Анфиса? — забеспокоился участковый.

— Ой, что ты? — всплеснула свободной рукой княжна, — Не пропадёт твоя Анфиса.

— Она к тебе больше имеет отношения, чем ко мне, — проворчал Алексей, — и Фёдора Петровича нет. Не случилось бы чего.

— Точно, — вздохнула Алёнушка, — что делаем дальше?

— Так и идём. Мы уже не так далеко от террариума.

Возле самого дома, где временно проживали гады, сыскари лоб в лоб столкнулись с Фёдором Петровичем. Он ещё с одним дружинником крепко держал пожилого мужчину, следом за ними шла Анфиса с третьей коробкой.

— Не многовато ли будет, Фёдор Петрович? — удивилась Алёнушка.

Алексей тоже удивился, но виду не подал. Мало ли, вдруг у них банда орудует. Все вместе они вернулись в княжеский терем.

— Не понял, — произнёс Тёмный и уставился на участкового.

— Сам пока не в курсе. Анфиса, рассказывай.

В кабинет набилась толпа. Помимо князя, сыскарей, Анфисы, её отца, пришло несколько дружинников, участвовавших в задержании и ждущих распоряжений. Все потенциальные помощники убийцы ждали в разных камерах гарнизонной тюрьмы. На столе стояли три коробки, из которых доносились неясные шумы.