Алиса убивает любимых (СИ)

– Хорошо, только если Алиса удержит! – Оно отпустило Алисину руку и сделало несколько маленьких шажков вперед. Время остановилось для Алисы: капли повисли в воздухе, замерли разъяренные волны, мгновенно стих ветер, сбивавший с ног.

– Прости меня, уродец, – шепнула Алиса, закрыла глаза и толкнула чудовище, сломавшую ее жизнь, с обрыва.

И тогда кто-то будто снова завел часы, выкрутив все громкости на максимум. Мир ожил после короткой перезагрузки и заработал на удвоенной мощности. Механизм продолжил работу, лишившись одной маленькой уродливой детали. В окружающем реве стихии не было слышно ни вскрика, ни хруста. Монстр бесследно исчез в тишине, а Алиса впервые за долгие годы почувствовала себя свободной и вместе с тем совершенно пустой. Несколько секунд она простояла неподвижно, тупо всматриваясь в шумные волны, разбивающиеся о бетонные скалы под ее ногами, и не могла поверить, что все было кончено. Все действительно было кончено: Алиса убила свою любимую младшую сестренку, ту самую, с наивного рисунка, провисевшего столько лет на холодильнике. Это было похоже на ужасный конец ужасной сказки. И мир ревел от счастья вместе с Алисой. И мир кричал и плакал вместе с ней.

Когда Алиса, вымокшая до нитки, вернулась домой одна, ее мать уже сидела за столом на кухне с чашкой давно остывшего чая, уставившись стеклянными глазами в одну точку, как будто уже почувствовала, что случилось что-то страшное. «Где твоя сестра? – спросила она как под наркозом. – Где вы были?» Сначала Алиса промолчала, медленно разделась и повесила мокрую одежду в шкаф, из-за чего на его полу сразу возникла лужа. А потом прямо из прихожей тихо призналась, что они с сестрой были на плотине, что с этим монстром покончено, что они остались навсегда вдвоем, и, возможно, теперь будут счастливы. Сказав это, Алиса в каком-то трансе прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Не сразу обрушилась истерика, потребовалось несколько секунд перед тем, как пришло осознание, и тогда черной бушующей рекой крик, вырвавшийся из самых глубин материнской души, заполнил бетонную пустоту стен.

С того дня прошло уже шесть лет. Мать сохранила тайну, но так и не простила Алису, перестав видеть в ней свою дочь. Мечте не суждено было сбыться: за все это время они не были счастливы ни дня, а полгода назад мать не выдержала и повесилась в шкафу с разбухшим от воды деревянным полом. Вот почему одинокая девятнадцатилетняя Алиса, похоронившая своих любимых, решила умереть и пришла в клуб самоубийц.

7.

Когда фонарь погас, комнату с розовым слоном наполнил густой мрак, выбивший меня из гипноза Алисиных слов. Исповедь была закончена, воздух снова сперла эта проклятая тишина, в которой все боялись даже пошевелиться, и я был вместе со всеми – словно связан по рукам и ногам. Меня поразила эта вырванная с нервом история, изложенная в одном неудержимом потоке болезненного сознания. Никогда еще я не узнавал о другом человеке так много, никогда еще я не чувствовал столько чужой боли, отчаяния и одиночества, которыми меня накачала Алиса. Она вскрыла свою душу, совершила моральное сэппуку, вывалив на бетонный пол подвального клуба свои внутренности. Она предстала во всем этом чокнутом великолепии, пустила нас к себе под кожу, чтобы мы порылись там в поисках несуществующего ответа и вынесли приговор. Но разве можно быть хоть немного объективным после услышанного?

От этой давящей со всех сторон невыносимой тишины, от сырого ожидания и неизвестности можно было сойти с ума. Никто не хотел говорить, все ждали слов Первой. А я будто впал в какую-то кому. Все думал о том, можно ли соврать Алисе, как-то подбодрить ее, сказав, что-то в духе «ты не виновата» или «все будет хорошо»? Изменило бы это хоть что-нибудь? Я не знал, потому и молчал, боясь сделать все только хуже. Я просто пытался всмотреться в лицо Алисы, прочитать ее, но она была отрезана от меня стеной непроницаемой темноты. Мне оставалось только смириться и ждать.

«Ты можешь уйти», – сказала наконец Первая, и я почувствовал, как у меня внутри что-то упало. Ночь откровений закончилась, моя очередь была снова пропущена.

Выходя, я заметил, как Первая обняла Алису у железной двери и что-то вложила ей в руку. Я увязался за ней. В толпе бледных сутулых призраков мы с Алисой поднялись из подвала и вышли на рассветный сырой воздух, вместе пролезли через щель в сетчатой ограде и направились через заросший пустырь к станции. Я следовал за ней, даже не пытаясь прятаться, метров в десяти и держал эту дистанцию. Почему-то я был зол, наверно, из-за того, что от меня что-то скрывали.

Вдруг Алиса остановилась, повернулась ко мне и спросила, какого черта я творю. Вокруг никого не было, призраки разбрелись, исчезли в тумане, и мы стояли одни по колено в пожелтевшей траве посреди пустынного ничего.

– Покажи, что у тебя в кармане, – сказал я.

– А еще чего не показать, м? – сказала Алиса. Она собиралась отвернуться, но я сделал несколько быстрых шагов по направлению к ней.

– Я видел, как Первая дала тебе что-то после исповеди. Что это?