Алиса в Стране чудес и в Зазеркалье

Ч. У. Скотт-Джайлз предлагает другой вариант "исторического" прочтения Кэрролла. Он считает, что Кэрролл использовал некоторые исторические эпизоды и даже фигуры в своих сказках. В связи со сценой на кухне у Герцогини он задается вопросом: "Где же Алисин Герцог?" "Ответ на этот вопрос можно найти, - пишет он, - если задуматься над личностью младенца. Сын Герцога, ставший свиньей, - кто это, как не Ричард Глостер, взошедший на трон под именем Ричарда III, взяв своим знаком белого кабана, и прозванный "кабаном" политическими памфлетистами? Когда он родился в октябре 1452 г., его отец, Ричард, герцог Йоркский, жил в изгнании после первой неудавшейся попытки удалить Сомерсета из королевского совета. Если иметь в виду вражду между Йорком и королевой Маргаритой, становится понятно, почему герцог не получил королевского приглашения на партию в крокет. Решимость Маргариты сохранить власть Ланкастеров и не допустить к ней Йорка находит свое отражение в "Алисе": королева требует, чтобы все розы в королевском саду были алыми, так что садовники спешат покрасить в алый цвет Ланкастеров розы Йорка" {Цит. по кн.: L. Carroll. Alice's Adventures in Wonderland and Through the Looking-Glass. Ed. and intr. by R. L. Green. L., 1976, pp. 255-256. Грин отмечает, что поначалу Скотт-Джайлз выдвинул свои соображения "шутливо" ("Punch", 28 August, 1928), однако затем развивал их "более серьезно" ("Sunday Times", 25 July, 1965).}. В тексте сказок Скотт-Джайлз находит немало других примеров в подтверждение своей гипотезы, интересно, что все они связаны с теми учебниками истории, которые использовались девочками Лидделл, и потому, в отличие от теологических построений Ш. Лесли, имеют более прямое отношение к тексту Кэрролла.

Больше всего написано о Кэрролле и его сказках приверженцами психоаналитических толкований. Примечательно, что в представительной антологии "Аспекты "Алисы"", неоднократно упоминаемой выше, раздел, посвященный фрейдистским оценкам Кэрролла и его творчества, имеет самый внушительный объем. К этому следовало бы прибавить и некоторые биографические очерки, идущие в этом солидном томе под другими рубриками, однако носящие тот же характер. Эта тенденция к психоаналитическому прочтению "Алисы" была подмечена в самом начале ее возникновения Дж. Б. Пристли, написавшим ядовитую "Заметку о Шалтае-Болтае" (1921) {Дж. Бойнтон Пристли ошибся лишь географически: большая часть работ этого рода вышла в США и в Англии. Назовем некоторые из них: Ph. Greenacre.. Swift and Carroll: A Psychoanalytic Study of Two Lives. NY, 1955; J. Bloomlngdale. Alice as Anima: The Image of Woman in Carroll's Classic. AA. pp. 378-390; W. Empson. Alice in Wonderland: The Child as Swain. Some Versions of the Pastoral. L., 1935, etc.}. О распространенности такого рода прочтения Алисы свидетельствует следующий отрывок из беседы двух выдающихся мастеров современной культуры (речь идет о фильме Феллини "Джульетта и духи"):

Моравиа. Я сравнил бы Джульетту с Алисой из книги "Алиса в Стране чудес", как вследствие скудности и узости ее взглядов, которые, впрочем, показаны режиссером с симпатией и любовью, так и вследствие тех отношений, которые с самого начала устанавливаются между героиней и чудовищами из подсознания и повседневной жизни: эти отношения юмористичны, с оттенками удивления, любопытства и ханжества.

Феллини. Мне кажется, это очень острое наблюдение" {А. Моравиа. Федерико Барочный. В кн.: Федерико Феллини. Статьи, интервью, рецензии, воспоминания. М., 1968, с. 265.}.

В "кэрролловедении" немало работ, применяющих "комбинированную методику". Такова статья "Сквозь зеркало" Эликзендера Тейлора. Автор далек от категоричности Ш. Лесли или интерпретаторов психоаналитического толка. Он предваряет свои заметки замечанием, что не собирается "выжимать последнюю каплю смысла из каждого слова" {A. Taylor. Through the Looking-Glaes - AA, p. 221.}. Он рассматривает "Зазеркалье" как "сатиру, направленную... против споров по религиозным вопросам", и отмечает, что Кэрролл "производил свои изыскания в основном на "ничейной земле", лежащей между математикой и богословием, куда он уже делал ранее короткие набеги" {Ibid., p. 224.}. По мысли Тейлора, шахматы для Кэрролла были не просто игрой. "Будучи математиком, он видел шахматную доску как разделенный на квадраты лист бумаги, позволяющий воспроизвести график любой ситуации; будучи богословом, он видел в двух сторонах доски гораздо более действенный способ представить противоборствующие фракции в церкви и университете, чем любой из тех, который он использовал ранее" {Ibid.}.