Алиса в стране чудес

– Из обыкновенного колодца таскают воду, – сказал Шляпа, – а из мармеладного колодца всякий может, я надеюсь, таскать мармелад. Ты что – совсем дурочка?

– Я говорю, как они могли таскать мармелад оттуда? Ведь они там жили – сказала Алиса, – решив оставить без ответа последние слова Шляпы.

– Не только жили! – сказала Соня. – Они жили-были!

И этот ответ настолько ошеломил бедную Алису, что она позволила Соне некоторое время продолжать рассказ без вынужденных остановок. Это было весьма кстати, так как рассказчица отчаянно зевала и усиленно терла глаза.

– Так вот, – продолжала Соня, – этот самый мармадад они ели и пили – делали что хотели…

Тут Алиса не выдержала.

– Как же это они пили мармелад?! – закричала она. – Этого не может быть!

– А кто сказал, что они его пили? – спросила Соня.

– Как – кто? Вы сами сказали.

– Я сказала – они его ели! – ответила Соня. – Ели и лепили! Лепили из него все, что хотели, – все, что начинается на букву М, – продолжала она, позевывая, – ее сильно клонило ко сну.

– Почему на букву М? – только и могла спросить Алиса.

– А почему нет? – сказал Заяц.

Алиса прикусила язычок. «Хотя да, мармелад ведь тоже на М», – мелькнуло у нее в голове.

Соня уже успела закрыть глаза и основательно задремать; но Шляпа снова ущипнул ее, и она с легким писком пробудилась и продолжала рассказ:

– На букву М: мышеловки, и морковки, и мартышек, и мальчишек, и мурашки, и мораль… Ты видела мурашки, хотя бы на картинках?

– Кажется, да, – начала Алиса неуверенно, – хотя не знаю…

– А не знаешь, так помалкивай, – перебил ее Шляпа.

Алиса вытерпела за этот день немало грубостей, но это было уже слишком! Возмущенная до предела, она, не говоря ни слова, встала и гордо удалилась.

На хозяев ее уход не произвел, увы, особого впечатления. Соня немедленно заснула, а остальные двое, по всей видимости, вообще ничего не заметили, хотя Алиса несколько раз оборачивалась, втайне надеясь, что они одумаются и будут упрашивать ее вернуться. Но, обернувшись напоследок, она увидела только, что они пытаются запихнуть Соню в чайник.

– Ни за что сюда больше не вернусь! – повторяла Алиса, пробираясь между деревьями. – Ни за какие коврижки! Никогда с такими дураками чаю не пила!

И тут-то она заметила, что в одном дереве есть дверь и эта дверь открывается прямо в дерево.

«Как интересно! – подумала Алиса. – А если войти – наверно, будет еще интересней. Пожалуй, войду!» Она смело вошла – и тут же оказалась в знакомом подземелье, как раз возле стеклянного столика.

– Ну, теперь-то я знаю, что делать! – сказала Алиса, поскорее взяла золотой ключик и отперла дверцу в сад.

Потом она достала ТОТ кусочек гриба (у нее сохранились остатки в кармашке) и жевала его, пока не стала как раз такого роста, что свободно могла войти в заветную дверь.

Потом она прошла по тесному, как крысиный лаз, коридорчику, а потом… потом она, наконец, оказалась в чудесном саду, среди ярких, веселых цветов и прохладных фонтанов.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой играют в крокет у Королевы

У самого входа в сад рос высокий цветущий розовый куст. Розы на нем были белые, но возле куста суетились трое садовников и деловито красили их красной краской. Алиса не поверила своим глазам и решила подойти поближе, надеясь понять, что же там такое творится на самом деле.

– Эй, ты, Шестерка, осторожнее! Ты меня опять всего краской обляпал! – услышала она еще издалека.

– А что я сделаю, – мрачно отвечал Шестерка, – меня вон Семерка под руку толкает!

Семерка покосился на него и сказал:

– Молодец ты у нас! Правильно делаешь! Всегда вали с больной головы на здоровую!

– Насчет головы ты бы лучше помалкивал, – сказал Шестерка. – Я сам слыхал, Королева вчера говорила – по твоей голове давно топор плачет!

– А за что? – спросил первый садовник, тот, который начал разговор.

– Тебе-то, Двойка, какое дело? – сказал Семерка. – Тебя уж это никак не касается!

– Нет, это всех касается, – сказал Шестерка. – Зачем правду скрывать? Не ты, что ли, принес на господскую кухню хрен заместо редьки?

Семерка бросил свою кисть на землю и только было начал:

– Ну, знаешь, слыхал я напраслину, но такой… – как вдруг его взгляд упал на Алису, которая стояла рядом и внимательно слушала.

Он тут же замолчал; остальные тоже оглянулись на нее, и вся троица низко поклонилась.

– Скажите, пожалуйста, – несмело начала Алиса, – а почему вы красите эти розы?

Шестерка с Семеркой переглянулись и, как по команде, поглядели на Двойку.

– Тут, барышня, такая история вышла, – понизив голос, начал Двойка. – Велено нам было посадить розы, полагаются тут у нас красные, а мы, значит, маху дали – белые выросли. Понятное дело, если про то ее величество проведают – пропали, значит, наши головушки. Вот мы, это, и стараемся, значит, грех прикрыть, пока она не пришла, а то…

В это время Шестерка, то и дело тревожно озиравшийся, закричал:

– Королева! Королева!

И все трое пали ниц, то есть повалились на землю лицом вниз. Послышался мерный топот большой процессии, и Алиса тоже оглянулась – ей, конечно, ужасно захотелось поглядеть на Королеву.