Алиса в Зомбилэнде (ЛП)

Ни разу за время своей речи она не назвала меня проституткой. Я старалась держать себя в руках.

— Больше никто не мог.

— Мне не очень хочется развеивать твои иллюзии, куколка, но есть и другие. Многие девочки в Ашере думают, что они достаточно смелые, чтобы переспать с одним из моих парней, и многим девчонкам отказывают. Тебе не отказали, и я уверена, что зависть взяла вверх.

— В твоей логике есть небольшой изъян. Никто не говорит о Кэт, а она встречалась со Льдом.

— Вообще-то, она влюблена в меня, — сказал Лёд, стоя у ринга, и не стыдясь того, что подслушивал. — А я, кажется, говорил тебе, что ее друзья перестали с ней общаться на некоторое время. К тому же, если верить слухам, то я неплох.

Мои руки сжались в кулаки.

— В чем проблема? — сказала я Маккензи, стараясь говорить тише. — Почему как кто-то начинает встречаться с одним из этих парней, тут начинают распускаться слухи.

— Во-первых, не слушай Льда. Может, ее друзья и перестали с ней общаться, но никто никогда не распространял слухи о ее сексуальной жизни. Всем было пофиг. Во-вторых, я. Не. Делала. Этого.

Я запомнила кое-что из тренировок моего отца: эмоции делают людей безрассудными. Когда люди безрассудны, они совершают ошибки. Не только физически, но и словесно. Сейчас Маккензи была на грани ярости. Если подтолкнуть ее к этому краю, она может случайно признаться в том, в чем я все еще была уверена, что она сделала. Может быть, она даже похвастается.

Поэтому я пошла дальше и высвободила свою внутреннюю тигрицу.

— Ты когда-нибудь задумывалась, что другие говорят о тебе за спиной? Ты живешь с парнями, с которыми я якобы спала. Ты угрожаешь всем, к кому они проявляют интерес. Это тоже попахивает завистью, тебе не кажется? Можешь не отвечать. Это так. Я думаю, ты все еще влюблена в Коула. Держу пари, ты даже…

С воплем она прыгнула со своей беговой дорожки на мою. Мы упали назад, и она оказалась сверху. Приземлившись, я приняла на себя основную тяжесть удара, отчего мои легкие начали гореть. Моя голова стукнулась о бетонный пол, а перед глазами замелькали звезды.

Печально ли, что моей первой мыслью было: "Слава Богу, я сошла с беговой дорожки!"

Она оседлала мои бедра и ударила, ее кулак врезался в мою щеку. И снова вспыхнули звезды, на этот раз ярче, когда мой мозг перевернулся.

Я не стала ждать очередного удара. Вмазала ей по лицу, рассекая еще не зажившую губу. Ее голова повернулась в сторону, кровь брызнула на пол. Я поднялась и схватила ее за волосы, толкнула вниз и нависла над ней. Удар, удар, двойной удар.

Стало больше крови, теперь она стекала по подбородку. Маккензи пыталась со мной бороться, но волосы закрывали ей глаза, и из-за этого она не могла в меня попасть.

Я вспомнила слова Джастина о том, что она неплохо дерется лишь пока стоит. Я могла бы избить ее до потери сознания, прямо здесь и сейчас. Но тогда мне не видать ответов. Я подняла руки и сказала:

— Мы не должны этого делать. Просто скажи мне…

— Аргх! — Она резко поднялась на ноги и ударила меня в живот.

У меня перехватило дыхание, и я начала откашливаться.

— Я хочу… — Жесткие руки… теплые, сильные, знакомые… обхватили меня и притянули к еще более жесткому телу.

— Хватит, — рявкнул Коул, и от звука его голоса я вздрогнула.

Бронкс и Лёд держали Маккензи.

Она пыталась высвободиться, отчаянно стараясь дотянуться до меня.

— Думаешь, я не знаю, что люди говорят обо мне? Думаешь, я бы хотела, чтобы кто-то прошел через такое, даже если испытываю к нему ненависть? — Каждое слово, словно камнем летело в меня.

Забавно. Но я начала ей верить. Маккензи было больно. Не от моих ударов, а от душевных мук. Она страдала. Она страдала до сих пор.

Я прижалась к Коулу.

— Прости, — сказала я ей. — Прости за то, что я сказала. Мне жаль.

— Неважно. — Парни позволили ей вырваться. Она выскочила из сарая, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Мои плечи поникли под тяжестью стыда. Как я могла быть такой слепой?

Что ж, у меня на это был ответ, не так ли? Я обвинила ее в ревности, но, на самом деле, это я ревновала. Она была бывшей Коула. Она жила с ним. Я понятия не имела, есть ли у него еще чувства к ней. И я разозлилась.

— Давай приведем тебя в порядок, — сказал Коул. Он переплел наши пальцы и повел меня в раздевалку, где посадил на раковину. Затем достал откуда-то аптечку.

Отлично. Швы на моей руке разошлись. Кровь стекала вниз, скапливаясь на ладони. И теперь, когда я заметила это, то почувствовала жжение. Вдобавок ко всему, я почувствовала, как у меня болело лицо.

— Ты пытался сказать мне. Я должна была прислушаться. — Слезы обожгли мои глаза, и я опустила взгляд, чтобы он не заметил. Капли застыли на ресницах. Я вытерла их дрожащей рукой… и столкнулась лицом к лицу с пирсингом в соске Коула.

Оу, ну привет. И почему я не заметила этого раньше?

— Да, надо было. — Он отрезал нитки, промыл рану, обезболил кожу какой-то мазью, а затем начал зашивать рану. Даже с мазью было ощущение, что сотня пчел решила поиграть с моей рукой в игру "Угадай, где больнее всего", но я лишь прикусила нижнюю губу и терпела.