Алисанда

— Без разницы. Эффект один и тот же.

Ух ты, какие сложности!

— И что ты теперь будешь делать? — задала я совсем глупый вопрос, на который уже заранее знала ответ. И он последовал.

— Возвращаться домой, — с тихим вздохом произнёс Теллуриэль после недолгого молчания.

— Как? — я решила побить дневной рекорд по самым идиотским вопросам.

Но Теллуриэль, видимо, предпочёл отвечать, нежели оставить меня в неведении.

— Не знаю. Мне бы отдохнуть, тогда и разберусь.

Принц поднялся, стащил с верёвки развешенный там на просушку плащ, расстелил его поверх жёстких досок лавки и улёгся сверху, подложив руки под голову. Наглость неслыханная.

Я тихонько потрясла его за плечо. Принц не шелохнулся. Я потрясла сильнее. Никакой реакции. Вот так мгновенно провалиться в глубокий сон способен, наверное, только очень уставший человек или нечеловек. А Теллуриэль, насколько было видно из нашей короткой беседы, за один день пережил столько всего, что впору заработать хроническую усталость и сонливость.

Рассудив таким образом, что принц проспит не меньше трёх часов, я покинула дом, заперев его на ключ. Хутор накрыло покрывало осенних сумерек, когда уже не светло, но непроглядная тьма ещё не опустилась на землю. Воздух был свежий, послегрозовой, пахнущий озоном и мокрыми деревьями. Единственную проселочную дорогу размыло ливнем до состояния болота, пройти по которому мог только самоубийца или сильно пьяный человек, что в Кацапетовке одно и то же.

Уже у самой калитки мне на плечо вспрыгнул Юка.

— Ну что, зеленоглазый, пошли, думать будем, — я почесала кота за ушком, в душе радуясь, что одела войлочный жилет. Юка довольно замурчал, словно трактор, выражая полное согласие с хозяйкой. Я откинула щеколду. Из сарая послышался недовольный визг и грохот.

— Нет, Вермерх! — отрезала я, выскакивая за калитку. — Нет!

Визг сменился недовольным фырканьем, а потом и вовсе наступила тишина. Вот и славно.

Аккуратно, по обочине, стараясь не наступать в подозрительные лужи, я отправилась в деревенский кабачок. Юка уютно устроился у меня на плечах, свернувшись на манер воротника, и ласково мурлыкал в ухо.

Как обычно в вечернее время, местный "ТрактирЪ" оказался полон народа. Умаявшиеся за день хуторяне спешили сюда, едва начинало темнеть, и сидели часов до одиннадцати. Потом, конечно, появлялись желающие остаться ночевать в уютном полумраке кабака, но для таких клиентов в заведении работал по вечерам тракторист Семёныч, дюжий детина, косая сажень в плечах. Поговаривали, что однажды он вытащил с поля собственный трактор, у которого во время пахоты заглох двигатель. Легенда легендой, но попасть под тяжёлый кулак тракториста означало лишиться как минимум трёх зубов, а если оказал сопротивление — прямая тебе дорога в районную больницу. Или к сельской ведьме, у которой может быть плохое настроение.

Но сегодня ведьма была в весьма приличном расположении духа, чем и воспользовались хуторяне. Стоило мне переступить порог, как у доброй половины присутствующих обнаружились разного рода болячки, не связанные, слава Богу, с деятельностью тракториста. И через пять минут я пожалела, что в своё время привезла из райцентра дверной колокольчик, не позволявший тихо прошмыгнуть в заведение.

— Лиса, Лиса! Зуб болит, не могу, аж челюсть сводит! — кричали из одного угла.

— Лиса, ведьма рыжая, башка у меня разболелась! Вылечи! — ко мне подскочил давешний мясник, активно хлопая себя по лысой макушке.

— Али-и-иса, — с придыханием произнесла одна из бабушек, столпившихся возле стойки. — Радикулит ты мой когда лечить будешь?

Вот так, расскажи людям, что ты ведьма. В забугорной деревне в мою честь давно бы уже устроили грандиозный костёр посреди площади, а наши сразу приспособили паранормальные способности землячки под свои нужды.

Юка спрыгнул на пол и злобно зашипел, выгибая спину дугой. Сапфировые глаза ведьминского кота недобро сверкнули. Хуторяне притихли.

Бесцеремонно переступив через кота, не обратившего на такую наглость никакого внимания, я пересекла помещение по диагонали, старательно обходя столики, и заняла своё излюбленное место в самом тёмном углу. Юка, посчитав свой долг выполненным, презрительно чихнул и в три прыжка очутился у меня на коленях.

"ТрактирЪ" словно очнулся ото сна. Вновь затрещали, аки сороки, бабки у стойки, завопили мужики, застучали по столам кружки, стаканы, тарелки и кулаки. Словом, жизнь маленького деревенского заведения шла своим чередом.