Алистер Кроули

Разговор об Эрах Рыб и Водолея не полный. У Эры также есть противоположный знак в качестве одной из характеристик, и иногда он может быть даже сильнее, чем исходный знак. Назвать это Эпохой Водолея на самом деле — шутка. До сих пор характеристика этой Эры была скорее Львиной.

6 июня 1944 года, вторник.

Истинное время 4–8 утра. Началось вторжение[606].

День Д! Но для Кроули «самый длинный день» пришелся на субботу 10-го числа. Пока войска союзников пробирались через заросли Нормандии, Кроули, которому не хватало героина и которого одолевала скука, пошел в англиканскую церковь в Бакленде на утреню, а затем в 17:00 пошел в методистскую часовню Бакленда: «Священнослужитель — дрожащее существо в твиде, очень неопрятное. Я не мог разобрать ни слова, из того, что он сказал. В церкви пели ужасный мрачный гимн». Странно думать, что героиновая лихорадка привела его в церковь! Знал ли он то, чего не знает англиканская церковь?

Затем, в июне, Министерство снабжения начало «преследование проспекта». Это был проспект для «Книги Тота». Ограничения на выпуск бумаги означали, что книга была выпущена как периодическое издание и стала «Равноденствие, том III, № 5». «Равноденствие», которое выпускалось уже 35 лет, задуманное, чтобы противостоять мукам Эона, держалось хорошо. Фрида, однако, была зла, что ее картины появлялись в плохих репродукциях в «Книге Тота» и сводились теперь лишь к иллюстрациям. Кроули получил «длинные причитания от Ф.Х. с сумасшедшим предложением: я должен исключить ее работы из издания и извиниться! Это немыслимо». Он достаточно пострадал из-за Фриды и ее репутации. Когда он пригрозил нанять другого художника-исполнителя, Фрида уступила.

30 июня Алистер написал Нэнси Кунард, чтобы пригласить ее в Белл, обращаясь к ней как «Мой странный попутчик в чудовищных мирах!» Звучит романтично, но может быть здесь дело в каламбуре; «попутчик» — это тот, кто поддерживал коммунистов, не вступая на самом деле в компартию[607]. Кроули наслаждался обменом стихами с Нэнси Кунард, когда она работала секретарем в войсках Свободной Франции, а затем в Верховном штабе союзных экспедиционных сил. В июле 1943 года он нашел ей лондонское жилье: простую квартиру на Джермин-стрит. Она написала ему:

Я влюблена в ваши стихи. И продолжаю думать о вдохновляющем ««La Gauloise».

[…] Я пошла снять комнату, о которой вы мне сказали. […] Мне сказали, что у моей петиции о поездке во Францию есть хорошие шансы.

Итак, я в любом случае буду готова въехать в эту среду (послезавтра, 23 августа), если вы согласны.

Мне ничего не нужно — что-то вроде кушетки, по возможности стол — крючок-другой.

С любовью, Нэнси[608].

22 июля 1944 года он снова написал ей:

Моя дорогая Нэнси,

Твори свою волю — таков да будет весь закон.

Как приятно получить письмо — и такое письмо! от вас, кто всегда играл такую большую роль в жизни моего воображения!

Большое спасибо за военное стихотворение; оно так прекрасно в ритме и выражении, так сильно, что может заставить человека визуализировать, а также испытать ваши чувства.

Еще одно августовское письмо: «Любимая женщина мечты! Твори свою волю — таков да будет весь закон. Было так мило с вашей стороны сказать, что вы придете». 5 августа Кроули ждал обеда с Нэнси: «Нэнси не пришла». 7-го она объяснила свое отсутствие и дала обещание.

10 дней спустя Нэнси добралась до Астон Клинтон. Это был незабываемый случай. Дневник Кроули: «Нэнси здесь. Восхитительно! Восторг каждую минуту!» Два самых интересных поэта века, Нэнси и Алистер вместе, должно быть, это была магическая встреча.

«Великий человек: воспоминания о Нормане Дугласе» Нэнси Кунард относится конкретно к той неделе в августе 1944 года: