Алистер (СИ)

— Беды, и вправду, какие? — Виктор приподнял правую бровь. Ну что, топи меня, папочка. — Он умер, и его смерть на твоей совести. Ной — это мой особый эксперимент. Он пример того, что может случиться с тобой, с любым Проводником. Несмотря на то, что Ной был Ранним, я подправил в нём сознание. В итоге он не выдержал и стал человеком. Неполноценным, но человеком. Представляешь, его труп по окончании миссии не исчез, он лежал в каком-то морге, а клиент получил жестокую концовку.

Не может быть… Я убил своего сородича, коллегу и человека разом. У него билось сердце, я понимал это, но меня не остановили собственные опасения. Я торопился и не успел всё как следует обдумать. Не ошибка, а непростительный провал во всей моей практике. Я не приму этого никогда.

— И ты ухудшил его состояние своей близостью. Ты установил между вами контакт, губительный для вас обоих. Но ты жив, — легко добавил он, причинив мне ментальную боль. — Ваши тела состоят из особенного вещества, похожего на глину. Это вещество сделано специальным образом, чтобы Проводник беспрепятственно перемещался меж мирами. Его тело поменялось в строении. В нём появлялись органы, — замедлил темп, добавляя значимости. — Самое базовое: сердце, вены, кровь, лёгкие. Но тело Ноя после смерти начало разлагаться. За этим наблюдали патологоанатомы и учёные, осматривали его остаточное вещество в микроскопе. Открытия себе уже присваивали. Но когда тело разложилось до кончиков пальцев благодаря веществу Проводника, они забыли про все свои наблюдения и результаты открытий исчезли, как уход Проводника после миссии.

Я перебирал эту информацию и с ужасом представлял, что живые творили с моей семьёй. Как они посмели тронуть Ноя?.. Он ведь был готов жить в Тихом…

— А хотя знаешь, я пока не буду раскрывать завесу тайны, зачем мне понадобилось устраивать с ним данный эксперимент. Не тебе же одному иметь от меня секреты, согласен?

— Как пожелаете, Прародитель.

Я не в себе. Недолгая пауза снова заполнилась бархатным голосом Виктора, которому пора бы захлопнуться…

— «А у тебя есть цель?», «Хорошо работать, выполнять задания соответствующе и исправлять людей».

Я мигом вздрогнул от жуткости представшей предо мной картины: Виктор в точности повторил «свой» голос Ефима в Тихом и переключился на мой собственный голос, он воспроизвёл его… Я вдохнул стерильного воздуха и выдохнул, вперившись в одну точку — серебряную пуговицу чёрного мундира Прародителя.

— Исправлять людей захотелось? Они, определённо, хуже нас, но кто тебе приказал их исправлять? Это написано в своде? Ты заметил, что в нём нет пункта о неприкосновенности живых? Их там нет, проверь. И проверишь заодно себя на знание. — Виктор резко взмахнул пальцами, которыми держал свод, и тот попал мне точно меж теми же.

Мне больно держать, да чего там, раскрывать бумажку. Я знал наизусть все эти правила, бахвалился ими, а на деле не следовал описанным в нём пунктам. Они как семья, часть Мрака, моего любимого Мрака, который был мне настоящим домом. И я предал его.

Совесть съедала меня полностью, полгощала, а я будто в замкнутом круге, полном вины, долбаной правды, ошибок и непослушания. Мне стыдно за своё детское поведение, ужасно стыдно. Был бы шанс повторить все эти три дня сначала, я бы не повторялся, я бы следовал своду на сто процентов. Поздно.

Поздно и невозможно. Не потому что время не перемотать, а потому что я бы всё равно совершал те же проколы. Я бы не исправлялся. Мои изменения начались со времени пребывания в Ниигате, и я ни за что не соглашусь менять что-либо, связанное с Токамати. Вот там я не ошибся ни в чём и не собираюсь исправлять.

А всё же я пролетел по всем пунктам.

Благодаря подставному Ефиму Виктор окончательно решил вызвать меня во Мрак. Наговорил ему всякого, а теперь приходится расхлёбывать не только за единственного Ефима, но и за Шарлотт, Банжамин, Жака. Эта миссия официально стала моей самой ненавистной. Проклинаю тот день. Проклинаю себя за незнание. Глупые люди, глупая кончина, глупый Проводник, который подумал, что сможет исправить их и дать мимолётный шанс. Всё бессмысленно, ведь через сутки они обо мне благополучно забыли. Но меня колышет одно воспоминание… Я сомневаюсь, что Банжамин не видела. Глаза выражали крайнюю тревогу, сильные эмоции. И без меня бы она переживала в такой-то ситуации, но я не могу бросить это своё опасение.

Я виновен и беру на себя ответственность за всё, что натворил.

Я сложил свод, посмотрел на него, на то, что крепко связывает меня с родным Мраком, и бросил его Виктору. Листок исчез в его пальцах.

— Проверил? — я лишь кивнул. — Там нет правила о неприкосновенности обеих сторон.

— Но почему-то мы следуем этому мнению, — серо и сухо сказал я вдогонку.

— Его там нет, но не существует Проводника, который шёл наперекор. Помнишь нашу первую встречу?

— Никогда не забуду. Вы тогда об этом и говорили. Ваши наставления вечность в моей памяти. Я не предам вас, Прародитель. Вы всё для меня.