Алитет уходит в горы

Но Айе при виде Тыгрены утратил способность говорить. Ему хотелось спросить Тыгрену, как она живет, о чем она думает, но при таком сборище стыдно было спрашивать. Ведь все знали, что женоотниматель Алитет отобрал у него Тыгрену. Еще на смех поднимут. Люди разные.

Совсем нехорошо стало на сердце у Айе. Лучше бы Тыгрена и не приходила на это сборище. И Айе стал молча закуривать. Нехорошо быть человеком, достойным сожаления. Но все же он придвинулся к тому месту, где сидела Тыгрена.

В полог просунулась голова какой-то женщины.

— Тыгрена, Алитет зовет, — сказала она.

Тыгрене и самой хотелось уйти из полога. Слишком много было здесь любопытных глаз. Она надвинула меховой керкер и молча вылезла.

— Зачем отпустил жену, Айе? — с усмешкой спросил один охотник.

Ярак гневно посмотрел на него. Ему показалось, будто этот охотник насмехается над ним самим.

— Очень хорошо посмотреть, когда жену уводят из-под носа, — глядя на смутившегося Айе, продолжал шутник.

Ярак стиснул зубы, развернулся и наотмашь ударил насмешника по лицу.

Зажав нос, охотник уполз в угол. Все затихли. Айе набросил на себя кухлянку и вылез из полога.

Никто так не понимал и никто так не жалел Айе, как Ярак. Было у них что-то общее. Оба они безуспешно стремились обзавестись семьей. Без жены охотник разве может считаться настоящим человеком? Не имеющий жены человек достоин сожаления.

Ярак догнал Айе, направлявшегося к берегу моря. Он молча поравнялся с ним, и молча они шли до самых торосов.

Солнце скрылось за горой. Стоял тихий, спокойный вечер. В стороне виднелся железный дом мистера Томсона. В маленьком оконце показался огонек, но сейчас же скрылся за опущенной занавеской.

— Меркичкин! — тихо выругался Ярак. — Вот всегда Чарли так делает, когда приходит к нему женщина.

Айе стоял в торосах и ногой разбивал снег. Украдкой он посматривал на этот чужой дом белого человека.

— Худая жизнь у тебя, Айе, — сказал Ярак. — И у меня тоже. Я хотел жениться на Мэри, но Чарли прогнал меня совсем. Кричал на меня. Потом схватил за ногу и потащил меня. Стыдно было мне, как будто я совсем бессильный человек. У каждого белого свой закон.

— Тебя за ногу тащил Чарли, меня Алитет все время тащит за сердце. Вытаскивает его, как из туши оленя. Ай, как больно! Я хотел застрелиться. А теперь… этот русский столько мне наговорил, в ушах тесно становится… Сказал, что новая власть заступится за меня. А если Тыгрена захочет, можно ее отобрать. Говорит, что такой закон в сумке у него лежит. А может, он и вправду дух? А? Ярак?

— Ко-о-о, — уклончиво ответил Ярак, переставший и сам разбираться в жизни белых людей.

— Я все думаю и думаю. Наверное, я стану сумасшедшим от разных дум, продолжал Айе. — Ты знаешь, Ярак, что он мне сказал? Алитет не будет теперь таким богачом. Новый закон поставит его совсем низко.

— Пустое говорит он. Белые все одинаковы. У них язык болтается во рту, как тряпка на ветру. Я много их видел на американских китоловах.

— Глаза у этого русского добрые, хорошие, с правдой глаза. Он говорил, и американа выгонит с нашего берега.

Ярак горько усмехнулся и сказал:

— Кто может выгнать Чарли! Он товарами сильный человек. Встретясь с русским, он будет пить с ним огненную воду, смеяться. У них один закон. Я знаю, я видел, когда приезжал к нему русский купец Пит Брюханов.

— Нет, Ярак! Это другой человек. Молодой, а говорил, как старик. Тихо. Говорит, много разных законов привез. И о женитьбе закон привез. Так он говорил. Я не хотел этого сказать всем, а тебе говорю. Он стоял передо мной, высокий, тощий. Должно быть, долго ехал и мяса мало ел. Я смотрел ему в глаза снизу вверх. Нельзя было не верить его глазам. Такие глаза плохого не сделают, хорошего они хотят. А когда я стал рассказывать о Чарли Красном Носе, добро сразу ушло из его глаз. Злость появилась в них. Сила появилась в них. Правду тебе говорю, Ярак. Верю я ему.

— Я тоже верил Чарли, их, белолицых, не скоро поймешь. Душа у них темная, темная!..

Из-за льдины показался Ваамчо.

— Зачем, охотники, без ружей вышли в лед? — с улыбкой спросил он.

Парни засмеялись.

— День плохой сегодня, — продолжал Ваамчо. — Привез хорошую шкуру белого медведя, а торг не состоялся. Ушел Чарли Красный Нос. Все бросил. Ушел с Алитетом на целый день. Когда Алитет здесь, торговать плохо. Тыгрену привез ему. К нему позвали.

— Уй, Ваамчо, не говори! В мое сердце входит большой гнев! вскрикнул Айе.

— У каждого человека есть гнев. Но только твой гнев, Айе, далеко у тебя запрятан.

— У! — И Айе до крови укусил свою руку.

— Я знаю, теперь Чарли нальет в горло Тыгрены огненную воду, вмешался Ярак. — Она обжигает глотку, помутнение в голове бывает. Человек становится расслабленным, как младенец. Он всегда так делает с женщинами.

Чувство унижения и вспыхнувшая жажда мести охватили все существо Айе. Он мгновенно вспомнил разговор с Андреем о новом законе. Слова его товарищей показались ему презрительными и Айе, сорвавшись с места, бросился бежать к дому Чарли Красного Носа. Он наткнулся на запертую дверь. Айе пронзила мысль:

«От кого закрылся? От белого медведя закрылся?»