Алитет уходит в горы

— Моя бумага осталась дома, в коробочке из-под чая, — ответил старик.

— Почему же ты не захватил ее с собой?

— Я приехал по другому делу.

— Ага-а1 Хорошо! — обрадовался Лось и вытащил трубку. Не торопясь, при всеобщем молчании, набил ее табаком, закурил и обратился к старику: Придется подождать тебе, Рынтеу, пока закончим разговор с людьми?

— Можно подождать, — согласился старик.

Председатели, одетые в меховые темно-коричневые кухлянки, стояли, плотно прижавшись друг к другу. На их темных, обветренных лицах горели от возбуждения глаза. Все они смотрели то на Лося, то на старика Рынтеу. Никто из них не решался даже закурить.

— Товарищи! — обратился к ним Лось. — Теперь послушайте меня. Я знаю, почему вы приехали сюда. Новости не обходят мимо и наше селение. Вы думаете, мне самому не жаль старика Вааля? Очень жаль. Это был мой большой друг. Это был человек с большим понятием. Хороший старик. Человек с настоящим сердцем.

Председатели насторожились: разговор шел о покойнике, о Ваале, которого задрал медведь.

Лось затянулся из трубки и продолжал:

— Но я хочу всех вас спросить об одном: до того, как появились в ваших ярангах вот эти бумажки, у вас кто-нибудь умирал?

Толпа молчала.

— Ну, говорите! Почему вы молчите?

— Люди каждый год умирают на побережье, — послышался голос из толпы.

— Унесенные на льдах охотники погибали?

— Каждый год случается.

— Медведи никогда раньше не задирали людей?

Охотники молчали.

Тогда, медленно раздвигая толпу, к столу прошел старик Рынтеу.

— Я буду говорить, — начал он совсем тихо. — Я постарше всех вас. Я раньше всех вас увидел солнце. Когда Чарли торговал, все вы останавливались у меня в заезжей яранге. Нет другой яранги на побережье, которая бы слышала столько новостей, сколько моя. Я помню все новости. Каждый год бурые медведи задирают то одного, то другого пастуха. Прошлое лето пастуха Чангу, когда он спал в тундре, кто задрал? Не ты ли, Котьхыргын, привез эту новость в мою ярангу? Я слышал ее вот этими ушами. — Старик подергал себя за уши и продолжал: — Вы что? Вы неразумные тюлени? Зачем вы многое стали забывать? Это плохо! Надо помнить! — Старик неожиданно умолк и, оборвав свой разговор, пошел на свое место.

Лось расправил от удовольствия бороду, глядя в спину уходившего в толпу Рынтеу. Речь старика окрылила его. Лось встал и заговорил:

— Товарищи! Кто-то вас обманывает. Выходит, людей задирали медведи и до этих вот бумажек… Я думаю, что вас обманывают нехорошие люди. Плохие люди. Те люди, которые не хотят хорошей торговли. Может быть, они опять сами хотят торговать по-старому, как Чарли Красный Нос, как Алитет? Как вы думаете? Но я торговать им не дам.

Люди молчали. Наконец Котьхыргын подошел к столу, взял бумажку и сказал:

— Я забираю ее обратно.

— Подожди, подожди, Котьхыргын! Может быть, ты не свою берешь, надо посмотреть!

— И я возьму… И я… И я… — послышались робкие голоса.

Лось отыскивал удостоверения и вновь вручал их своим председателям.

— Локе, где Локе? Вот его бумажка осталась.

— Локе ушел. Он не хочет брать! — крикнул кто-то.

Лось долго разговаривал с председателями. Лишь к вечеру они разъехались по своим стойбищам.

Собрался уезжать и Рынтеу, но Лось остановил его и спросил:

— Слушай, товарищ Рынтеу! А по какому же делу ты приезжал?

Старик глазами чуть усмехнулся и ответил:

— Вот по этому самому, — показал он в сторону уехавших председателей.

— Да? — обрадовавшись, удивился Лось.

— Как же?! Новости по привычке продолжают залетать в мою ярангу. Когда Вааля задрал медведь и все повезли бумажки обратно, достал из чайной коробочки и я свою. Повертел, повертел в руках бумажку и вспомнил пастуха Чангу, которого давно задрал медведь. «Эге», — подумал я и закрыл коробочку. Думаю: «Дай-ка поеду и я. Может, чем и помогу Лосю». Оставил свою бумажку в коробочке, сел на нарту и вот приехал по этому делу, разведя руками, сказал старик.

Никогда никакая речь не волновала так Лося, как эти слова старика. И в них показался ему весь смысл его работы здесь.

Он молча обхватил Рынтеу и, чуть потряхивая, проговорил:

— Спасибо тебе, Рынтеу, за дружбу!

Вечером вернулся с охоты Жуков, и Лось рассказал ему о происшествии.

— Трудно, Никита Сергеевич, вдвоем нам охватить все побережье, задумчиво сказал Андрей.

— Учителей, Андрюша, надо, инструкторов. Свои фактории. Американцы нам в этом не помощники. Разъяснять народу надо все. С шаманами повести борьбу.

— Все это так, Никита Сергеевич, но этого недостаточно. На одной разъяснительной работе далеко не уедешь. Я думаю, что сначала охотникам нужно дать больше для глаз, чем для ума.

— Глупости говоришь. И то и другое нужно.

— Ты послушай до конца. Вот, скажем, завезти бы сюда с десяток вельботов и раздать их кое-где с толком. Производственная сторона — самое великое дело, Никита Сергеевич.

— Да мы же писали, Андрей, об этом в начале зимы. Надо помнить, как говорит старик Рынтеу. Может быть, только не обосновали как следует? Давай-ка посмотрим по исходящим, что мы там написали.

Они нашли «вельботную» копию, и Лось внимательно прочел ее.