Алитет уходит в горы

Но льдины так переместились, что, когда Лёк вернулся, уже нельзя было найти убитых моржей. До утра Лёк ходил на байдаре между льдинами, высматривая добычу. Под утро байдару окружило льдами, и Лёк велел вытащить ее на ледяное поле. Теперь самих охотников, как убитых моржей, несло на льдах на северо-запад. Лёк залез на высокий торос, осмотрелся и крикнул:

— Байдару на плечи и нести за мной!

Он пошел в направлении берега. Вслед за ним, спотыкаясь под тяжестью байдары, восемь охотников понесли ее к кромке льда.

Когда байдара скользнула в воду, Лёк сказал:

— Домой надо ехать. Жалко пять моржей. Но пусть. Убьем еще. Один морж на берегу дороже десяти в воде.

Прибыв на берег, Лёк, веселый и довольный, пошел в факторию.

— Анна, — сказал Лёк, — артельный вельбот спит, мотор спит, а я привез четыре моржа. Лёк правильно сказал, что он много набьет моржей.

— Лёк, заходи в комнату, я тебя чаем напою, крепким, — предложила Анна Ивановна.

— Пойдем, пойдем, — с улыбкой сказал Лёк.

Он прочно уселся на венском стуле и насмешливо смотрел на русскую женщину.

— Что ты на меня так смотришь, Лёк?

— Я видел, как ты провожала артельную байдару. Меня не пришла проводить. А я ведь лучший охотник, — обиженно сказал старик.

— Я не успела, Лёк. Ты очень быстро уплыл. Но ты должен помочь мясом артельным людям. У всех ведь мясо вышло.

Лёк усмехнулся, отхлебнул чай и сказал:

— Я велел отдать заовражцам две моржовые туши, а то, чего доброго, с мотором они останутся без еды.

— О, ты хороший человек, Лёк!

— Конечно, хороший, — великодушно согласился он.

Глава третья

Наступила весна. Русаков вернулся домой по последнему снегу. За два с половиной месяца он объехал много стойбищ и установил хорошие отношения с оленеводами. Его всюду встречали радушно, как самого желанного гостя. Еще бы, торгующий человек!

По всем кочевым стойбищам шла хорошая молва о русском купце. Правда, некоторые считали Русакова простачком, потому что он не знал цены своим товарам. Он слишком много давал товаров за каждую шкурку; даже за шкуру оленя, которая совсем ничего не стоила, он платил пачку патронов и один кирпич чаю.

— О-хо! Так никто еще не торговал. Плохо только — спирту не возит.

Развозной торг Русаков организовал по своей инициативе и был очень доволен результатами поездки. Единственно, что вызывало у него сомнение в целесообразности торговли экспедиции, — это то, что девяносто шесть собак — упряжки восьми нарт — съели за это время более шестисот оленей.

«Ведь это же целое стадо! Это не по-хозяйски, — размышлял Русаков, возвращаясь домой. — Так можно перевести оленей. Надо переходить на олений транспорт, который обеспечивается подножным кормом».

Русаков был не просто торговцем. Он менял шкурки на товары и думал: как бы в горах организовать Советскую власть? В кочевых стойбищах он видел, что родовые советы разваливались и исчезали бесследно на другой же день после того, как уезжал их организатор — ревкомовский работник. Люди в горах жили по своим законам, вели натуральное хозяйство, думали только об оленях и всякие разговоры ревкомовцев о перестройке жизни на новых началах забывали немедленно.

Люди в горах — кочевники-оленеводы — были наиболее отсталой частью населения чукотской земли. Их кочевой образ жизни затруднял организацию Советской власти. Но, несмотря на это, слух о новой жизни, о новом законе проник и сюда.

«Через торговый аппарат надо проводить здесь советизацию, — думал Русаков. — Через кооперацию середняков-оленеводов».

Когда Русаков приехал домой, Анна Ивановна встретила его упреками.

— Ты с ума сошел! — выговаривала она ему. — Моржовый промысел начался, а ты увез охотников в горы.

— Моржи появились? — живо заинтересовался Русаков.

— Конечно. Лёк ходит да подтрунивает над артельщиками. «Вельбот спит, мотор спит», — так и говорит все время. Ты сам организовал артель и сам же ее разрушаешь.

— Пра-а-вильно. Но ведь и в го-о-орах нужна С-о-оветская власть. Сколько там ра-а-аботы!

— На берегу, среди оседлого населения, нет еще настоящей Советской власти, а ты — в горах! Вы здесь сначала покажите, что такое Советская власть! — горячилась Анна Ивановна.

— Воюют сра-а-азу на всех участках, а не на о-о-одном. Ко-о-операцию надо там. Наступление везде на-а-а-адо вести, сразу по всем фронтам.

— Наступление! Вон Лёк набил моржей, а ты всю артель без мяса оставил. Их родственники ходят по берегу да тебя поругивают. Вот тебе и кооперация!

Русаков вскочил и побежал к мотористу Тэвлянкау, подготовленному еще Осиновым. В яранге Тэвлянкау не было. Все вернувшиеся с гор охотники, бросив собак, тут же сели в байдару и ушли в море, словно на берегу не было ни вельбота, ни мотора.

Русаков рассердился, что охотники ничего не сказали о своем выходе на охоту.

— Вот что делают! Все еще смотрят на мотор как на забаву, — сказал он, поглядывая в море.

По берегу, около самой воды, с морской капустой в руках навстречу Русакову шел Лёк.

— Здра-а-авствуй, Лёк, — сказал Русаков. — А ты почему не на о-о-охоте?

Старик лукаво усмехнулся и ответил:

— Наверное, ленивым стал Лёк.

— Не хитри, Лёк.