Алитет уходит в горы

— Пойду искать оленей. Только голова сейчас не хочет искать оленей. О другом думает голова. Одному трудно думать.

— Айе, ты подожди уходить. Вон, видишь, туман идет. Ну как искать оленей в тумане? Не видно. Вместе с тобой вдвоем стали бы думать.

— А ведь правда. Эчавто сам знает, что дни стоят в тумане. Завтра пойду: может быть, будет ясный день. Удвою шаг — найду скоро. — Айе снял дорожные торбаза и, обувшись по-домашнему, встал. — Пойдем, Ярак, думать. Вон туда, где виднеется тот холмик. Опять, как и весной, очень много наговорил мне Андрей. О том, что я хочу сказать, на народе страшно и говорить.

Они шли молча, не нарушая тишины тундры, лишь в стороне слышалось пощелкивание копыт оленей, как слабый шум уходящих льдов.

— Ярак, — тихо заговорил Айе, когда они уселись на холмик, — Андрей и Лось говорили мне: «Летом, когда придет пароход, пошлем тебя учиться на Большую русскую землю. Там есть большое-большое стойбище Ленинград. Только в одном этом стойбище живет больше людей, чем на всей Чукотской земле». Чему-то я должен научиться там. Чему учиться, я не понял. Всю ночь думал, а придумать не мог, в голове туман стоит. Трудно одному думать.

— Поезжай, Айе! Я думаю, плохо не будет. Ты заметил, как Лось говорил с Алитетом и как с тобой? Разные глаза делались у него. Видно, что он хочет тебе не худого, хорошего хочет.

— Ярак, но они сами сказали, что на той земле нет оленей, нет моржей, нет тюленей. Как буду там жить? Умру я.

— Айе, когда Чарли посылал меня на американский китобоец, там было очень много мяса кита, моржа, и американы не ели это мясо. Нас затерло на много дней во льдах. Я остался без еды. Потом я стал есть их пищу из железных банок и остался жив.

Айе внимательно слушал Ярака. Было очень любопытно знать, как живут и что едят таньги. Ярак с ними жил, он хорошо их знает.

— Надо только привыкнуть, Айе. Еда есть везде. Лось что-то хочет сделать хорошее для тебя. Алитета он не любит, а тебя любит.

— Алитет нехороший, злой. Он оставил меня без жены. Наверное, Тыгрена перестала думать обо мне.

Лицо Айе выражало грусть, тоску и смятение. Страшно ехать на землю таньгов, но что же делать? Ему не хочется жить в горах, на берегу тоже нет жизни.

И Айе, тяжело вздохнув, сказал:

— Поеду, Ярак. Будь что будет.

Туман рассеивался.

Они направились в стойбище и, еще не доходя до него, увидели с другой стороны медленно идущего человека.

— Ярак, смотри: Алитет идет.

У Ярака сжалось сердце. Он усиленно начал тереть глаза.

— Ярак, ты бледным стал. Ты боишься его? Не бойся! Теперь я тебе буду помогать. Если он захочет уводить Мэри, мы зарежем его. Он поселил в моем сердце такую злость, что я буду потрошить его, как оленя, — горячо и взволнованно говорил Айе.

— Правильно, Айе! Чарли кончил торговать, и, наверное, он захочет уехать в Америку. Он каждый год и раньше собирался. Он хочет увезти Мэри. Вот Алитет и охотится за ней. Побежим скорей!

В стойбище уже кричали:

— Алитет идет! Алитет!

Из полога выскочила Мэри и, заметив Алитета, вскрикнула и бросилась бежать в другую сторону.

Из-за горы навстречу ей бежали Ярак и Айе.

От сильного бега они раскраснелись, шапки на ремешке болтались за спинами.

— Не бойся, Мэри, — успокаивал Айе.

Гаймелькот стоял посредине стойбища и следил за Алитетом. Он стоял спокойно, молча. Старик думал: зачем вернулся Алитет?

Айе вытащил нож и спрятал его за спину.

— Айе, дай-ка мне нож, — сказал Гаймелькот. — Вы здоровые парни. Или вы совсем ослабли и у вас не хватит силы без ножа? Зачем поливать мою землю поганой кровью этого человека? Ягель не будет расти в этих местах. И ты, Ярак, отдай мне свой нож.

— Гаймелькот, возьми и мой, — сказала Мэри.

Старик собрал ножи, положил на снег и стал на них.

Подошел Алитет.

— Таньги пропали, — сообщил он. — Вместе с ними и Рынтеу. Наверное, свалились с обрыва.

— А почему ты не пропал? Ведь ты вместе ехал! — вскрикнул Айе.

— Помолчи, щенок! Или ты думаешь, я говорю для тебя, несчастный? Не имеющий жены!

Айе рассвирепел и бросился на Алитета, но Гаймелькот схватил его за пояс.

Гаймелькот поднял руку.

— Еще не кончен разговор, — сказал он Айе. — Говори, Алитет.

— Был большой туман. Глаза перестали узнавать места. И Рынтеу и я забыли дорожные пути. Наверное, таньги разгневали злых духов!

Алитет сел на снег и ухватился за свой живот, морщась, будто от боли.

— А как же ты отстал от них? Ты ехал на нарте Рынтеу? — спросил Гаймелькот.

— Пожалуй, я объелся жирного мяса. Часто приходилось сходить с нарты, и сейчас еще болит брюхо, — простонал Алитет.

Айе дрожал от гнева. Все хорошо знали, что единственный обрыв Медвежье Ухо — был совсем в стороне.

— Может быть, ты нарочно указал путь к Медвежьему Уху? — крикнул Айе.

— Помолчи, или я тебя стукну так, что ты откусишь себе язык, — сказал Алитет.

— Айе прав, — возразил Гаймелькот. — Медвежье Ухо находится в стороне от дороги. Как же вы туда попали? Это гиблое место. В прошлом году в пургу волки загнали туда восемь оленей. Олени разбились насмерть.

— Меркичкин, Алитет! — выругался Ярак и, обращаясь к Айе, спросил: Ты знаешь это место?