Алитет уходит в горы

Алитет в упор смотрел на раскинувшегося на кровати Ника. В пологе было очень тихо. Слышно было даже, как горячая вода журчала в пожарных рукавах. Она словно рассказывала о том, какие плохие белые люди — все, и этот спящий Ник.

«Наверное, и он задумал обмануть меня. Не-ет, я не повезу его! Хватит! Чуть не погиб, когда возил Чарли Красного Носа. Духам неугодно, чтобы я возил американов».

И Алитет злобно посмотрел на Ника.

«А может, послать его к „верхним людям“»? Пусть расскажет Ник Чарли Красному Носу о моем великом гневе», — подумал Алитет и уткнулся носом в оленью шкуру. В голову полезли разные мысли.

…Вот он вскакивает, прыгает на кровать Ника. Очутившись верхом на нем, Алитет хватает его за горло. Глаза Ника широко открылись, — обезумев, он болтает руками и ногами. Они скатились на пол, опрокинув складной столик. Не выпуская горла из цепких рук, с большим усилием Алитет опять забирается на Ника и душит его, как волк зайца.

Ник храпит, и сила уходит из его рук. Они разжимаются, изо рта вываливается кончик языка. Алитет долго сидит на вздрагивающем его теле, не выпуская горла из рук. Он сам тяжело дышит, посматривая на мерцающее пламя фонаря. Вздохнув, он говорит:

— Ушел американ к «верхним людям».

Алитет слезает с трупа, снимает с себя американскую клетчатую рубашку и, бросив ее в угол, надевает кухлянку на голое тело. Не спеша он подпоясывается, поднимает труп и несет его из полога. Он несет его медленно, раскачиваясь из стороны в сторону. Собаки Алитета вскакивают. Но он проходит мимо упряжки и бросает труп в самый горячий ключ. Затем он возвращается в полог и видит перевязанного коричневого пуделя, жалобно смотрящего на него. Алитет с омерзением наступает ему на шею. Потом он вытаскивает из-под кровати сундук, открывает его и, опрокинув, высыпает на пол золотой песок и самородки. В пустой сундук ставит огненную воду Ника, разбивает карбидный фонарь, чтобы никогда здесь не светил огонь американа, и выходит на улицу. Привязав сундук к нарте, он мчится из этого пристанища злых духов…

Алитет испугался этих своих размышлений. Он был весь мокрый. Какой страшный сон! Алитет сбросил американскую рубашку и, проводя ладонью по мускулам руки, подумал:

«Какие думы лезут в голову! Надо скорей уезжать отсюда».

Он надел кухлянку на голое тело, посмотрел на спящего Ника и потихоньку вылез из полога. Алитет сел на нарту и поехал догонять пастухов, которых прогнал Эчавто. Ему ведь нужно отбивать оленей и сгонять их в одно большое стадо.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Страшно. Очень страшно. Айе видел, как Алитет занес нож над мальчиком Тыгрены — Айвамом, Тыгрена бросилась спасать сына и схватила лезвие ножа. Кровь брызнула из ее руки. Она закричала, Айе проснулся.

В тревоге он вскочил и ощупал себя. Все еще дрожа от страха, он сел на краю постели, огляделся кругом, и облегченный вздох вырвался из его груди. «А может быть, и вся моя жизнь на этой Большой земле — тоже сон?» — подумал Айе, продолжая ощупывать себя.

В полумраке он оглядел свою кровать, напомнившую ему широкую, на высоких копыльях грузовую оленью нарту. Айе долго смотрел на нее, разглядывая все эти диковинные, совсем необычные вещи.

Рядом на такой же кровати лежал Андрей Жуков, чуть-чуть всхрапывая. Айе перевел на него глаза и подумал:

«Все-таки не один я здесь. Слышно дыхание Андрея.

Да, это не тундра, где даже в пургу Айе сразу узнает местность. Там по снежным застругам видно, где север и где юг. Северные ветры располагают заструги от моря к хребтам. Там по направлению рек и ручейков человек всегда узнает, где находится. Человек там не пропадет. А вот здесь, на этой Большой земле, все загорожено высокими стенами, даже ветру негде пронестись. Тут сразу пропадешь. И Айе почувствовал полную свою зависимость от Андрея.

Айе слез с кровати, и ковер защекотал ступни его босых ног. Затаив дыхание, чтобы не разбудить своего друга Андрея, он быстро натянул носки.

В щель между двумя половинами тяжелой бархатной портьеры, похожей на занавеску из моржовых шкур, отделявшей их спальню от второй комнаты, пробивался луч владивостокского солнца.

Осмотревшись, Айе на цыпочках прошел к занавеске и осторожно, словно подкрадывался к зверю, немного раздвинул ее. Айе проскользнул в образовавшуюся щель, зажмурился. Свет резал глаза.

«Как в тундре весной, хоть гляделки надевай», — подумал Айе.

В большой комнате все напоминало домик ревкома. Здесь также были окна, только большие, стол, стулья, скамьи, только широкие и мягкие, будто мхом покрыты.

Айе ходил по комнате голый, в одних носках, приглядываясь к каждой вещи, которую вчера поздно вечером, когда они поселились здесь, он не успел еще как следует рассмотреть. Вон на столе стоит черный разговаривающий ящичек. Айе уже знает его! Вчера Андрей кричал в него, разговаривал с кем-то невидимым. Айе захотелось погладить этот ящичек, но, подойдя к телефону, он вдруг сказал:

— Хо-хо, он привязан веревкой!

Айе не решился тронуть его и отошел к окну.