Алитет уходит в горы

Развозной торг Русаков организовал по своей инициативе и был очень доволен результатами поездки. Единственно, что вызывало у него сомнение в целесообразности торговли экспедиции, — это то, что девяносто шесть собак — упряжки восьми нарт — съели за это время более шестисот оленей.

«Ведь это же целое стадо! Это не по-хозяйски, — размышлял Русаков, возвращаясь домой. — Так можно перевести оленей. Надо переходить на олений транспорт, который обеспечивается подножным кормом».

Русаков был не просто торговцем. Он менял шкурки на товары и думал: как бы в горах организовать Советскую власть? В кочевых стойбищах он видел, что родовые советы разваливались и исчезали бесследно на другой же день после того, как уезжал их организатор — ревкомовский работник. Люди в горах жили по своим законам, вели натуральное хозяйство, думали только об оленях и всякие разговоры ревкомовцев о перестройке жизни на новых началах забывали немедленно.

Люди в горах — кочевники-оленеводы — были наиболее отсталой частью населения чукотской земли. Их кочевой образ жизни затруднял организацию Советской власти. Но, несмотря на это, слух о новой жизни, о новом законе проник и сюда.

«Через торговый аппарат надо проводить здесь советизацию, — думал Русаков. — Через кооперацию середняков-оленеводов».

Когда Русаков приехал домой, Анна Ивановна встретила его упреками.

— Ты с ума сошел! — выговаривала она ему. — Моржовый промысел начался, а ты увез охотников в горы.

— Моржи появились? — живо заинтересовался Русаков.

— Конечно. Лёк ходит да подтрунивает над артельщиками. «Вельбот спит, мотор спит», — так и говорит все время. Ты сам организовал артель и сам же ее разрушаешь.

— Пра-а-вильно. Но ведь и в го-о-орах нужна С-о-оветская власть. Сколько там ра-а-аботы!

— На берегу, среди оседлого населения, нет еще настоящей Советской власти, а ты — в горах! Вы здесь сначала покажите, что такое Советская власть! — горячилась Анна Ивановна.

— Воюют сра-а-азу на всех участках, а не на о-о-одном. Ко-о-операцию надо там. Наступление везде на-а-а-адо вести, сразу по всем фронтам.

— Наступление! Вон Лёк набил моржей, а ты всю артель без мяса оставил. Их родственники ходят по берегу да тебя поругивают. Вот тебе и кооперация!

Русаков вскочил и побежал к мотористу Тэвлянкау, подготовленному еще Осиновым. В яранге Тэвлянкау не было. Все вернувшиеся с гор охотники, бросив собак, тут же сели в байдару и ушли в море, словно на берегу не было ни вельбота, ни мотора.

Русаков рассердился, что охотники ничего не сказали о своем выходе на охоту.

— Вот что делают! Все еще смотрят на мотор как на забаву, — сказал он, поглядывая в море.

По берегу, около самой воды, с морской капустой в руках навстречу Русакову шел Лёк.

— Здра-а-авствуй, Лёк, — сказал Русаков. — А ты почему не на о-о-охоте?

Старик лукаво усмехнулся и ответил:

— Наверное, ленивым стал Лёк.

— Не хитри, Лёк.

— Сегодня нет моржей, — покачивая головой, уже серьезно сказал он.

— А почему же а-а-артельщики ушли на охоту?

— Ха-ха! Упущенное наверстать. Артельщики поехали подбирать то, что бросил Лёк. Пять моржей вчера я бросил на льдах…

Вдруг послышался стук мотора. Из-за мыса показался вельбот. Он шел как белый лебедь в горном озере. Лёк умолк, направив на вельбот свой зоркий глаз.

Еще издали он разглядел, что в вельботе одни женщины.

Вельбот приближался быстро, хотя никто на нем не махал веслами. Равномерный звук мотора разносился по побережью.

— Это кто? — спросил Русаков.

— Пожалуй, на руле сидит Ваамчо, — удивленно сказал Лёк и быстро зашагал ближе к воде.

Мотор вдруг заглох, вельбот, развернувшись, замедлил ход и пошел на береговую отмель.

— Русаков! — крикнул с вельбота учитель Дворкин.

Русаков бросился встречать его. Дворкин прыгнул на гальку и, улыбаясь, поздоровался с ним, как с отцом. Он давно не видел русских людей.

К ним неторопливой походкой подошел Ваамчо и важно подал руку Русакову. Лёк, прищурив глаз, следил за Ваамчо.

«Хо! Трясти руку научился!» — подумал Лёк и подошел ближе к вельботу.

— Русаков, мы за бензином приехали, — весело сказал Дворкин. — Запас надо сделать перед началом промысла.

— Скоро моржи будут, — добавил Ваамчо.

Лёк посмотрел на вельбот, на женщин, сидевших в нем, и, кивнув головой, насмешливо спросил:

— Кататься вздумали?

— Нет, — серьезно ответила Уакат. — Ваамчо велел нам ехать, — может, моржи встретятся, охотиться придется.

— Ого! Что-то я не видел таких смелых баб. Вы всех моржей распугаете своими широкими рукавами. Вы, наверное, спутали моржей с парнями? — И Лёк сказал такую веселую непристойность, что все женщины рассмеялись.

Подбежал Ваамчо.

— Эгей! Мой приятель Русаков зовет всех женщин чай пить. С сухарями.

Лёк скосил свой глаз в сторону Ваамчо и, полагая, что он врет, пренебрежительно спросил:

— Откуда он твой приятель? Горный баран твой приятель.

— Все русские, живущие на побережье, мои приятели. Так мне говорил учитель, — задорно сказал Ваамчо.

— И Лось твой приятель?

— Конечно! — Ваамчо гордо поднял голову и пошел с женщинами к фактории.