Алюмен. Книга первая. Механизм Времени

В ту ночь – после похорон Галуа и знакомства с таинственным Эминентом – они даже не поговорили толком. Огюст и рассмотреть-то ее не сумел – даму, которая ждала его у кладбища в карете. В салоне царила тьма. Лицо скрывалось под маской; голова и плечи – под черной шалью. В ушах Шевалье до сих пор звенели колокольчики, перед глазами струилось неверное синее пламя...

«Как вы относитесь к вампирам, сэр?» – спросил зубастый мистер Бейтс.

Карета довезла его до моста через Сену, где они и распрощались. Шевалье дважды повторил адрес, названный ему дамой – «На всякий случай!»; обещал зайти, если что... Несмотря на усталость, темноту и заботу о его благополучии, он все же сообразил, что не слишком пришелся по душе баронессе Вальдек-Эрмоли.

«Республика и Разум!» – сказал ему Эминент.

От дамочки из особняка Де Клер такого не услышишь.

– Что вам угодно?

Шаль исчезла вместе с маской. Мотылек расправил драгоценные крылышки. В светлых волосах – колкий блеск бриллиантов. Колье на высокой – лебединой! – шее, золото на узких пальцах, на изящном запястье. В глазах – алмазный огонь, глянуть больно. Яркие губы подрагивали от нетерпения – баронесса спешила.

Или показывала, что спешит.

Огюст хотел напомнить, что он – тот самый, которого вы, ваша светлость, подвозили от Нового кладбища, давали адресок...

– Рыбой пришел торговать.

Глаза-алмазы вспыхнули – и погасли.

– Остроумие, достойное грузчика. У меня гости, я очень занята. Вас, Шевалье, отведут на кухню...

На «господина» ее не хватило. Огюст вздохнул. На кухню! Хорошо еще, не на конюшню. С другой стороны, в его положении выбирать не приходится. Государственного преступника ищут повсюду. На квартиру не вернешься, к товарищам не зайдешь; приметы разосланы по гостиницам, заставам, постоялым дворам.

– Дарю вам вторую попытку, гражданка баронесса.

Злости он не испытывал. Хозяйка зря пытается ставить гостя на место. Огюста здесь ждали – и не просто ждали. Если пускают в дом без разговоров, если бегут навстречу...

Эминент зря слов не тратит.

– Пойдемте, господин Шевалье...

Темный холст портретов чудесно смотрелся на бежевой ткани обоев. Тот, что Огюст увидел, входя, был лишь первым в числе многих. Пышные платья, гордо вздернутые носы; камзолы шиты золотом, смешно торчат бороды, сверкает филигрань орденов.

– Бывшие владельцы, герцоги де Клер, – не оглядываясь, бросила баронесса. – Мой покойный муж с ними в дальнем родстве. Мы выкупили особняк. Если вам интересно, господин Шевалье, мы с мужем – из Австрийской империи. Но я живу в Париже шестой год...

Лестница кончилась. Они шли коридором – широким, пустым, гулким. Картины чередовались с гобеленами. Вышитые драконы и рыцари имели жалкий вид. Со Временем эти красавцы явно не дружили. Возле одного портрета, висевшего у окна-бойницы, Шевалье задержал шаг.

«Это уже не древность. И краски свежие, и мазок иной...»

Молодой офицер в темно-синем мундире весело улыбался художнику. Малиновое шитье, желтые «крылья»; в руке – кивер с козырьком. Алый султан, белые этишкеты. Под султаном – златой орел взмахнул крылами. Сабля на боку, красная розетка возле сердца – сгусток крови. Офицер сиял от счастья. Он даже соизволил ответить на взгляд гостя:

«Оценил, студент?»

Под Новым Небом Сен-Симона военным не место. Они исчезнут – вместе с войнами и прочим наследием проклятого прошлого. Но такие бравые ребята Огюсту были по душе. До Будущего – далеко, пока же – их время.

– Князь Волмонтович, мой польский кузен, – подсказала баронесса, заметив его интерес. – Воевал за Францию в армии герцогства Варшавского. Видите розетку? Казимир – офицер Почетного легиона...

Огюст открыл рот, желая похвалить обоих – и героя-кузена, и мастера-художника, – но слова застряли у него в горле. Колокольчики! – еле-еле, тихо-тихо...

За твоей душой спешит
В нашу компанию, к Маржолен...

– Надеюсь, он жив.

Сказал – и укусил себя за язык. Поздно! Женщина вздрогнула, отступила на шаг. Рука метнулась к сверкающим камням колье.

– Я – тоже. Теперь – о наших взаимоотношениях. Qui pro quo... Вам перевести?

– Сделайте одолжение, гражданка. Мы – люди темные. Etruscam non legatur.